Память и научение

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Что мы знаем и чего не знаем о памяти………….….…… . 2

Глава I

Система памяти у человека…………………………………. 12

Мозжечок………………………………………………………. 12

Гиппокамп………………………………………………………. 12

Кора……………………………………………………………… 14

Медиаторные системы…………………………………………. 15

Белковый синтез………………………………………………... 15

Простые формы научения и мозг человека…………………… 16

Система памяти………………………………………………… 17

Память и переработка информации…………………………… 17

ГЛАВА II

Виды человеческой памяти и изменение её со временем .. 19

Кратковременная и долговременная память…………………. 20

Консолидация следов памяти…………………………………. 21

Процедурная и декларативная память……………………….. 21

Влияние поощрения и наказания……………………………… 21

ГЛАВА III

Научение и тренировка……………………………………... 25

Простые формы научения и их нейронная основа………….. 26

Привыкание и сенситизация………………………………….. 26

Классические условные рефлексы……………………………. 27

Нейроанотомические изменения…………………………….. . 28

Биофизические изменения в клеточной мембране………….. 29

Биохимические механизмы…………………………………… 30

Что такое воспоминания?……………………………………… 30

Как улучшить нашу память……………………………………. 31

ВЫВОД

Уникальность человеческой памяти………………………. 37

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ…………………………………… 39

ВВЕДЕНИЕ

Память —самая долговечная из наших способностей. В старости мы помним
события детства восьмидесятилетней, а то и большей давности. Случайно
оброненное слово, может воскресить для нас, казалось, давно забытые
черты лица, имя, морской или горный пейзаж. Память определяет нашу
индивидуальность и заставляет действовать тем или иным способом в
большей степени, чем любая другая отдельно взятая особенность нашей
личности. Вся наша жизнь есть не что иное, как путь из пережитого
прошлого в неизвестное будущее, освящаемый лишь в то ускользающее
мгновение, тот миг реально испытываемых ощущений, который мы называем
«настоящим «. Тем не менее настоящие —это продолжение прошлого, оно
вырастает из прошлого и формируется им благодаря памяти. Именно память
спасает прошлое от забвения, не дает ему стать таким же непостижимым,
как будущее. Иными словами, память придает направленность ходу времени.

Для каждого из нас память уникальна. Память позволяет нам осознавать и
собственную индивидуальность, и личность других людей. Лишившись памяти,
человек утрачивает собственное « я «, перестает существовать. Вот почему
так бесконечно интересны и пугающи клинические случаи потери памяти.
Человеческая память закодирована в десяти миллиардах нервных клеток,
образующих наш мозг, и в десяти триллионах связей между этими клетками.
Следы памяти —это живые процессы, которые трансформируются и наполняются
новым содержанием всякий раз, когда мы их оживляем.

Многие люди жалуются на плохую память. Но ведь объем и продолжительность
запоминания информации поистине удивительны.

Самый важный вопрос: как мы запоминаем? Каким образом мельчайшие
подробности повседневного существования, пережитые в детстве радости и
унижения, прозаические детали ужина или случайный набор цифр на номере
промелькнувшего автомобиля остаются запечатленными в смеси молекул,
ионов, белков и липидов, из которых состоят десять миллиардов клеток
нашего мозга? Такое количество клеток трудно даже вообразить.
Но представьте себе, что число нейронов в мозгу любого человека втрое
больше числа живущих на Земле людей, а если подсчитывать связи между
этими нейронами со скоростью одна связь в секунду, то потребуется от
трех до тридцати миллионов лет, чтобы завершить подсчет. Этого вполне
достаточно, чтобы хранить воспоминания о всей прошедшей жизни...

Есть еще одна проблема. На протяжении нашей жизни каждая молекула тела
многократно изменяется, клетки отмирают и тоже заменяются новыми, связь
между ними устанавливается и рвутся тысячи, а возможно, и миллионы раз.
Тем не менее в ходе этого всеобъемлющего процесса, который и составляет
существо биологической жизни, память сохраняется. Любая компьютерная
память перестает существовать, если все детали машины подвергаются такой
же замене. Память, связанная со структурами мозга и происходящими в них
процессами, сохраняется так же, как сохраняются формы тела, несмотря на
непрерывный круговорот его молекулярных компонентов.

Мы принимаем наш технологизированный мир и использование в нем памяти
как что-то само собой разумеющееся. Мы оставляем друзьям послания
автоответчиках или в компьютерах, справляемся по памятным книжкам
относительно еще не занятых дней и посылаем записки коллегам, организуя
обед, посещение театра или собрания, наконец, отмечаем, что у нас есть в
холодильнике и что необходимо купить. Все эти факты индивидуальной
памяти, но акты, в которых мы прибегаем к средствам, лежащим вне нас,
для того чтобы дополнить или заменить внутреннюю систему памяти,
связанную с мозгом. Так было не всегда. Наши воспоминания индивидуальны,
но они формируются в процессе коллективной, общественной жизни людей,
которая влияет и на сами механизмы мозговой деятельности. У каждого из
нас и у общества в целом разнообразные технические средства —от таких
древних, как письмо, до новейших электронных устройств —трансформируют
восприятие и способы использования памяти. Чтобы понять работу памяти,
необходимо понять природу и динамику процесса этой трансформации.

Большая часть истории человечества протекла до появления современных
технологий, даже до появления письменности. В первобытных сообществах
память о жизни отдельных людей, истории семей и племен передавалась в
устной форме. То, что не удерживалось в индивидуальной памяти или не
передавалось в процессе устного общения, навсегда забывалось.
Воспоминания людей, внутренние следы их прошлого опыта должны были быть
самыми хрупкими сокровищами. В таких бесписьменных культурах памяти
подлежала постоянному упражнению, а воспоминания —сохранению и
обновлению. Особые люди —старейшины, барды —становились хранителями
общественной культуры, способными пересказывать эпические повествования,
в которых запечатлевается история любого общества. При этом каждый
пересказ в те времена становился уникальным —это был неповторимый
продукт сиюминутного взаимодействия между рассказчиком, его способностью
помнить прошлые пересказы и конкретной аудиторией.

Хотя еще жива концепция памяти в этом глубоком, коллективном смысле,
новые технические средства меняют природу запоминания. Магнитофоны и
видеомагнитофоны, а также письменная регистрация событий не только
усиливают память, но и замораживают ее, придают ей фиксированный,
линейный характер; они закрепляют ее и в то же время не дают ей
развиваться и трансформироваться во времени, подобно тому как жесткий
наружный скелет насекомых или ракообразных одновременно защищает и
стесняет его обладателя. Вспомним, например, как в 1990 году лидеры
мирового европейского движения собрались в Ваннзе —вилле на берегу
озера, где Гитлер, Гейдрих и прочие почти пятьдесят лет назад
подготовили план «окончательного решения европейской проблемы «. Как
писал тогда Элие Визель, нужно было продемонстрировать, что «память
сильнее чем ее враги..., о которых многие немцы и немки в прошлом
старались не говорить и не помнить «. Это был акт групповой памяти одной
стороны, противостоящий акту общественной амнезии у другой; но этот акт
памяти не ограничивался устными выступлениями: он был подкреплен
письменными текстами, звуковыми записями и прежде всего видимыми
образами на фотографиях и кинопленке —потрясающими до ужаса
изображениями, которые теперь в умах и памяти даже тех, кто был далек от
запечатленных событий. Контраст со старыми, основанными на устной
традиции культурами не мог бы быть более явным.

Разумеется, многие современные национальные и этические конфликты
порождены аналогичными, многократно усиленными коллективными
воспоминаниями и коллективной амнезией.

Что мы знаем и чего не знаем о памяти

«О природе и местонахождении памяти мы знаем не больше древних греков,
читавших центром разума диафрагму»,— писал еще недавно американский
математик Джон фон Нейман. Следует отметить, что в настоящее время в
результате феноменальных успехов нейрофизиологии и биохимии дело обстоит
не совсем так. Сегодня познания ученых в этом тысячелетия волнующем их
вопросе значительно богаче. Человек запоминает всегда

больше, чем ему кажется. Известный канадский нейрохирург Уайлдер Пенфилд
во время операции на мозге раздражал электрическим током различные
теменные участки коры полушарий оперируемого. В зависимости от места
раздражения пациент,

несмотря на местный наркоз, то совершенно ясно видел входивших в
операционную людей, то слышал давно забытые разговоры, вспоминал даже
военный марш, неизвестно когда и где им услышанный. Следовательно,
однажды полученные впечатления могут находиться вне фокуса внимания, но
полностью не исчезают.

Что же все-таки представляет собой память? Каков механизм ее «работы»?
Участвует ли в этой работе весь мозг или только отдельные его клетки?

Разнообразные учения и религиозные течения древних по-разному отвечают
на эти вопросы. Так, в античной Греции Платон и Аристотель считали, что
голова и сердце—соперничающие хранилища человеческой души. Как пишет
Платон, «мозг доставляет ощущения слуха, зрения и обоняния. Из этих
ощущений возникают память и представления,

а из памяти и представлений рождается знание». Постепенно внимание
ученых сосредоточивалось на деятельности мозга, точнее — на так
называемых желудочках мозга. Но мозгу пришлось вступить в серьезное
соперничество с другими органами за право считаться вместилищем
человеческого разума, и понадобились годы и столетия,

чтобы разгадать загадку, скрытую в костной коробке, которую мы называем
черепом.

Мы давно уже знаем, что значит хорошая память — естественно, в житейском
смысле этого слова. Мечтаем о такой памяти, стремимся ее улучшить. Но
что значит хорошая память с научной точки зрения? Как полноценно
использовать ее в жизни? Хорошая память, по мнению советского физиолога
Н. П. Бехтеревой, включает в себя хорошее запоминание, хорошее хранение
и хорошее воспроизведение сигналов. Вспомним, что воспроизвести — это
значит извлечь сигнал из памяти, перевести его из долговременной памяти
в кратковременную, или, как принято говорить у нейрофизиологов,
«выявить» сигнал. И, если нужно, после этого снова забыть его.

Память многолика. Существует определенный запас сведений, слов, понятий,
образов, которые хранятся в памяти, как в арсенале, всю жизнь; это
собственное имя, образы матери, отца, родной язык, понятие родины и т.
д. Все это долговременная память. Но существует и кратковременная, или
оперативная, память. Например, нужно не забыть на завтрашнем собрании
сказать слушателям все, что подкрепляет нашу аргументацию и будет

способствовать принятию нашего предложения, не упустив ни одного факта,
ни одного довода... Но вот собрание уже состоялось, и все подробности,
связанные с ним, отходят на задний план памяти. А бывает и так: поглядев
на случайного прохожего, мы можем

безошибочно узнать лицо, которое когда-то очень давно было показано нам
на фотографии.

Как существуют различные виды памяти, так существуют и различные пути и
способы ее «подкармливания». В «кладовую» памяти информация может
попадать через зрение (образы, картины), слух (музыка, устная речь),
язык (вкус), кончики пальцев (осязание)... Мозг работает и как
совершенный магнитофон, и как ультрасовременный киноаппарат, и как...
обыкновенная зарубка, сделанная для напоминания об определенном факте.

Разные ученые с различных позиции исследуют возможности памяти и функции
мозга. Одни занимаются биохимической стороной вопроса, другие —
электрической активностью мозга, третьи — иммунологическими свойствами
его структур, четвертые — особенностями дыхания и питания мозговых
клеток... Но всех одинаково интересует, что происходит в мозге, когда он
получает новые сведения. В каком виде хранит он формулы органической
химии и в каком — яркие метафоры Пушкина. Каким образом все это «пускает
в оборот» в случае необходимости.

Интересные в этом отношении факты сообщает журнал «Нью-Йорк тайме
мэгэзин». Представьте себе, что вам предложено запомнить трехзначное
число 584,— так начинает свою статью Колин Блаймер. Что может быть
проще? Хотите — не хотите, но вы будете помнить это число несколько
минут. Маленькое усилие воли — и вы вспомните его через

час. А при сильном волевом напряжении сумеете хранить его в памяти
месяц, в редких случаях— год и уже совсем редко — всю жизнь. Есть,
однако, такой американец (назовем его Генри М.), который лишен
удивительного дара памяти. Дефект его имеет

не частичный характер, как бывает при медленно развивающемся ослаблении
памяти, что наблюдается практически у всех здоровых людей с наступлением
старости, а отличается почти тотальным и полным провалом, наступившим
сразу же после заболевания, поразившего часть его мозга. Естественно,
Генри тотчас стал объектом наблюдения и

изучения специалистов. Когда его попросили запомнить названное выше
число (584), он был спокоен и сосредоточен минут пятнадцать и неожиданно
для всех по истечении этого времени вспомнил число. Но еще удивительнее
был способ, который, по его словам, помог ему запомнить это число.
«Очень просто,— объяснил Генри.— Запомните прежде всего число 8. После
этого сложите его с цифрами, которые ограждают его с двух сторон в
комбинации 584, и получите число 17. После этого из суммы вычтите 8,
останется 9. Наконец, разделите 9 на две по возможности равные части,
получите 5 и 4. Таким

образом, у вас появляется и само число 584. Нет ничего легче!»

Генри живет в мире нарушенного восприятия и отсчета времени, но без
расстройства пространственного воображения. В памяти его остались только
некоторые далекие воспоминания и навыки, выработанные в детстве, но он
уже не может приобрести какой бы то ни было новой привычки. Он забыл
даже все то, что непосредственно предшествовало операции.

Из анализа этого случая можно сделать заключение, что наша память
функционирует в двух формах: одна характеризуется быстрым и прямым
запоминанием, но стирается в течение нескольких минут; другая
накапливает и хранит необходимую информацию всю жизнь. По наиболее
распространенным среди психологов представлениям, структурные элементы
кратковременной, или оперативной памяти преобразуются в структурные
элементы долговременной.

Память и ее физические носители до сегодняшнего дня остаются
неразрешимой загадкой для специалистов, которые занимаются изучением
мозга. Но теоретические концепции природы и характера памяти вышли
далеко за пределы описательного

созерцания благодаря, в частности, достижениям в области моделирования.

Каждая модель имеет свои преимущества и недостатки, так как отражает
какой-то частный аспект, частную характеристику памяти. К сожалению,
физическая природа и функциональные механизмы мозга настолько специфичны
и сложны, что каждый искусственный мозг и даже машинная аналогия памяти
— лишь бледное и слабое подражание природе.

Тем не менее большинство теоретических концепций и гипотез, касающихся
механизмов памяти, сводятся к мысли, что определенные явления и события
вызывают определенные изменения в структуре их материальных носителей.

Согласно одной гипотезе, актуализация заложенной в памяти информации или
ее извлечение связаны с процессами, протекающими в молекулах
определенных химических веществ, содержащихся в мозговых клетках, где
той или иной структуре каждой

молекулы соответствует одно запечатленное в памяти событие или
переживание. Подобная гипотеза вовсе не лишена оснований, ибо не только
описывает возможный физический субстрат — носитель памяти
(новообразованная, или синтезированная, молекула), но и подразумевает
механизм кодирования запечатленной информации.

Когда мы говорим о мозге, а точнее — о коре головного мозга (особенно о
лобной доле), нельзя не поразиться той огромной работе, которая
совершается с помощью памяти в момент регистрации внешних и внутренних
«событий». Нам не остается ничего другого, как присоединиться к мнению
венгерского психиатра Иштвана Харди, который сказал:

«Память — это прекрасное озеро души, из неизмеримых глубин которого
могут выплывать на поверхность все новые и новые сокровища. Вспомним,
как

много приходит на ум, когда идешь по улицам городка, в котором давно не
был. Естественно, способность к запоминанию различна: одни запоминают
подробности, другие — общие взаимосвязи. Индивидуальные особенности
характера, интересы, профессия — все влияет на запоминание. Роль
эмоциональных факторов тоже очень важна. Любовь

и ненависть по-разному формируют наши воспоминания. Известно, что мы
сохраняем более прочные воспоминания о любимом человеке, чем о человеке,
с которым наша связь была хрупка или не приятна».

В жизни мы нередко сталкиваемся и с забыванием. Неиспользованные
своевременно факты и взаимоотношения, неподвижно лежащий груз памяти —
все это претерпевает различные изменения. «Ненужные», уже старые
переживания также стираются в памяти. Чаще всего забывание (не
вспоминание) связано с мучительными чувствами. Неприятные, вызывающие
отрицательные эмоции переживания мы вытесняем из сознания насильственно:
ничего не поделаешь, надо забыть!

Тысячи исследователей во всем мире стараются сейчас разгадать феномен
памяти. Наука, в том числе и наука о мозге, не стоит на месте, знания о
структуре и функциях мозга, о памяти постепенно умножаются. Что мы знаем
сегодня о мозге и памяти?

Каким образом внешнее событие, информация, принятая рецепторами и
переданная в мозг в виде нервного импульса, принимается, поступает и
перерабатывается в его сложных нейронных системах? Как формируется
реакция на данное событие и устанавливается связь между «входом» и
«выходом» воспринимающей системы? Каким образом раз возникшая

связь сохраняется в течение определенного времени, а нередко и всей
жизни? Какие процессы обеспечивают эти функции нервной системы и
составляющих ее нервных клеток?

Некоторые ученые считают, что существуют три вида памяти. Первый —
непосредственный отпечаток полученной информации, поступающей через наши
органы чувств. (Этот процесс можно понять с помощью простого опыта.
Закроем глаза, на секунду

откроем и снова закроем. Сначала увиденная нами картина помнится ясно,
но потом начинает медленно размываться и в конце концов исчезает совсем.
Промежуток времени, когда картина еще помнится, очень короток, не более
чем—0,1—0,5 секунды.)

Большинство же ученых выделяют всего два вида памяти: кратковременная и
долговременная. Кратковременная память неустойчива и существует всего
какие-то минуты или часы. Долговременная память стабильна и хранит
информацию неделями, месяцами, а иногда и всю жизнь.

Механизмы кратковременной и долговременной памяти не идентичны, а
переход из одной памяти в другую постепенен. Долговременная память
начинает формироваться сразу после поступления новой информации, и этот
процесс продолжается довольно

долго.

Нервная система высших животных и человека — одно из сложнейших
образований организма. Она обеспечивает индивидуальную приспособляемость
живых существ к постоянно меняющимся условиям окружающей среды, а также
управляет их поведением. Совершенствуя этот аппарат, эволюция не только
увеличивала его объем и массу, но и усложняла его конструкцию, состоящую
из множества разнообразных элементов — нейронов. Каждый нейрон
представляет собой сложную систему для обработки информации и имеет от
ста до десятков тысяч синапсов, то есть нейронных связей. В большинстве
случаев нейроны работают «коллективно», при этом возбуждается множество
синапсов. Их суммарный потенциал создает доступное измерению
электрическое поле, которое можно регистрировать специальными приборами.

Каждый сигнал, скажем световой, воспринимается многими рецепторами и
преобразуется в нервный (в сущности электрический) импульс, который
передается по нервным волокнам большому числу нейронов. Даже простейшее
событие (например,

включение света) закодировано в мозге пространственно-временной
последовательностью импульсов. Каждое конкретное событие отражается в
нем индивидуальным характером импульсной активности. Индивидуальность
проявляется в виде определенного рисунка, точнее, в виде электрической
активности определенного типа, которая записывается

писчиком электроэнцефалографа при записи биотоков мозга. Этот тип
активности (паттерн, как говорят нейрофизиологи) отличается от другой
электрофизиологической активности или, точнее, от другой
паттерн-импульсной активности, вызванной иным событием.

Память животных оценивается по их реакции на различные раздражители при
выработке условных рефлексов. Эта выработка, очевидно, основана на
приведении в соответствие друг с другом активности двух групп нейронов:
воспринимающих сигналы и формирующих ответы на них. Иными словами,
выработка вышеупомянутых рефлексов основана на создании сложных систем
связи между нейронами. Видимо, память и представляет собой длительное
существование систем межнейронных связей. Было бы неправомерно
соотносить память лишь с единичной элементарной нейронной связью или с
несколькими такими связями, имеющими одинаковые свойства. Тут скорее
сложное переплетение связей с различными параметрами. И в этом смысле в
работе нейронов проявляется не линейная синхронность, а
пространственная.

Нет сомнения в том, что для организмов биологически выгодно обладать
различными типами памяти: генетической (видовой), индивидуально
приобретенной, иммунной, моторной, эмоциональной, образной,
словесно-логической и другими.

Благодаря генетической памяти организм передает от поколения к поколению
свои наследственные признаки. В сущности, генетическая память — это
способность организма развиваться по предварительному «плану», или, как
говорят, по закодированной в организме программе, отражающей в том числе
и наследственные болезни по материнской и отцовской линиям. Генетическая
память определяется триадой ДНК — РНК — белок и связана с

активностью гормонов и ферментов. Так, лицо, конечности, походка
субъекта похожи до известной степени на родительские. Это касается и
сопротивляемости к некоторым болезням или, наоборот, предрасположенности
к ним. От зачатия до полного своего развития организм дифференцируется и
приобретает определенный облик благодаря своей генетической памяти.
Генетическая память сохраняет тысячелетнюю историю жизни и очень
медленно меняет то, что в ней закодировано. Индивидуально приобретенная
память вносит в генетическую поправки, связанные с приспособлением
данного индивидуума к окружающей среде.

Иммунная память представляет собой способность организма отличать свое
от попадающего в него чужого. В широком смысле иммунную память следует
понимать как сохранение специфического для организма клеточного строения
с характерными для него составными частями. Иммунная память помогает
организму бороться с проникшими в него извне микробами, вирусами или
паразитами, мобилизуя для их уничтожения клеточную и гуморальную системы
защиты и вырабатывая иммунитет (невосприимчивость к подобным «непрошеным
гостям»). Иммунная память до недавнего времени интересовала только
ограниченный круг ученых-иммунологов. Однако сегодня она привлекает
большое внимание хирургов и реаниматоров в связи с изучением пересадки
органов.

Мгновенная память — отпечаток события, она используется в ситуациях,
которые невозможно предвидеть, но которые являются жизненно важными для
сохранения индивидуума как представительная деятельность человека в
изменяющейся окружающей среде и особенно в среде ссыльной определяется с
помощью не мгновенной

но более или менее быстрой памяти. Скорость ее образования в каждом
случае, несмотря на то что она связана с генетическими особенностями
организма зависит от окружающей обстановки. Такое "Несрочное"
запоминание в процессе обучения биологически выгодно. И не только
потому, что поступающая информация фильтруется и отбирается но и потому,
что в мозге она упорядочивается и Скапливается в определенных полях
мышления.. Благодаря этому облегчаются ассоциативные поиски нужной
информации в мозге.

Для нормального функционирования человеческой памяти необходимо
осуществление ряда процессов. В зависимости от того, какой процесс
доминирует у данного человека, возникают и другие типы памяти: моторная,
которая состоит из запоминания и воспроизведения движений (у
спортсменок, занимающихся художественной гимнастикой, феноменальная
моторная память); эмоциональная, которая выражается в запоминании и
воспроизведении чувств; образная (зрительная, вкусовая, сливая и т. п.),
которая связана с запечатлением и воспроизведением образов предметов и
их свойств; словесно-логическая, которая характеризуется тем, что
материалом для запоминания и воспроизведения служат мысли, устная и
письменная речь Различая между типами памяти относительны,

так как все они связаны друг с другом и взаимодействуют между собой.
Фиксирование и воспроизведение увиденного у человека всегда одержит
компонент словесного воспроизведения. В то же время запоминание и
воспроизведение словесного материала не лишено зрительного компонента. В
жизни обычно мы имеем дело с воспроизведением сложной системы
восприятии, обладающих винительным числом зрительных, слуховых,
тактильных и других элементов.

Попытки измерить объем и продолжительность памяти делались еще в 80-е
годы XIX века. Известны, например, опыты немецкого психолога Германа
Эббингауза, который поставил себе целью измерить «чистое»
непосредственное запоминание. Для этого

он разработал такой метод запоминания, который позволял изучить процесс
запоминания без участия какого бы то ни было вспомогательного
(логического) средства. Испытуемым предлагалось запомнить ряд из 5—8
бессмысленных слогов и воспроизвести их. Объем непосредственного
запоминания определялся по максимальному числу воспроизведенных слогов
или по числу повторений, которые были необходимы испытуемому, чтобы
запомнить

весь ряд слогов и воспроизвести его полностью. Аналогичные опыты
проводились с запоминанием отдельных слов, цифр, фигур и пр.

Опыты продемонстрировали, что число элементов, которые человек способен
запомнить при однократном предъявлении, составляет 6—7. Это число стали
считать средним «объемом памяти». Когда испытуемому показывали ряд
элементов, число которых

превышало средний объем, запоминание становилось неравномерным: легче
всего запоминались крайние элементы ряда (первые и последние). Явление
это называется в психологии «фактором края» и носит нейродинамический
характер: средние элементы

испытывают двустороннее угнетающее влияние соседних элементов в отличие
от элементов, занимающих крайние положения предложенного испытуемому
ряда. Существенным в этих опытах было явление реминисценции, которое
выражалось в том, что спустя некоторое время испытуемый воспроизводил
больше элементов, чем сразу после демонстрации. Исследователи объясняют
описанный феномен тем, что после определенной паузы тормозящее влияние
соседних элементов ослабевает и воспроизведение начинает протекать при
облегченных условиях.

С возрастом процесс запоминания претерпевает определенное развитие.
Многолетние наблюдения показали, что в раннем детстве этот процесс
протекает значительно быстрее, чем в зрелом возрасте, а образовавшиеся
«отпечатки» отличаются большей прочностью — сохраняются значительно
дольше. Быстрое приобретение в детском возрасте навыков точного
овладения родным языком — хорошее тому подтверждение. Кроме того, для

детского возраста характерно продолжительное сохранение ярких образов,
что у взрослых встречается редко.

Но запоминание в детском возрасте имеет и свои недостатки. Обладая
прочной памятью, маленькие дети не в состоянии запоминать по указанию то
или иное содержание, избирательно задерживать одни и отбрасывать другие
образы, запечатлеваемые в

памяти. Так же еще очень слабо развита в этом возрасте возможность
логического запоминания.

Способность кодирования поступающей информации и использования
специальных методов запоминания развивается значительно позже — в
школьном возрасте.

Нет никакого сомнения в том, что память (кратковременная и
долговременная) как проявление деятельности всего мозга связана с
различными его структурами и представлена соответствующими
нейродинамическими процессами. Она активно участвует (у человека в этом
случае можно говорить о творческой деятельности) в оперативных и
динамических фазах фиксирования и извлечения информации. Однако память —
очень сложное природное явление и поэтому не вмещается в однозначные
определения и формулировки.

И еще одна проблема волнует ученых, и не только их. Существует ли
феноменальная память? Иными словами, каковы реальные и «сверхреальные»
возможности нашего мозга? Ученые согласны в одном отношении: из
возможностей, которыми обладает наш мозг, ежедневно используется не
более десяти процентов. Научная и популярная литература полны интересных
примеров, которые с трудом могут объяснить даже самые крупные
специалисты. Бесспорно, первое место принадлежит здесь «чудо
математикам». Примеры известны еще

со времен средневековья. Хрестоматиен, например, флорентиец Малебеки —
библиотекарь Цезаря Борджа. Он хорошо помнил названия 80 тысяч рукописей
и точное место их расположения в библиотеке. Безусловно, это определяло
его особое положение при дворе.

В наше время в качестве примера часто приводится феноменальная память
кассира футбольного клуба «Гурник» (Польша) Леопольда Хельда. Он
представлял собой своеобразный живой архив, в котором хранились
результаты всех матчей команды

и подробности, связанные с ними. На вопрос телевизионного комментатора
«Как закончился матч между «Гурником» и «Одером» четыре года назад?»,
Хельд ответил: «Мы выиграли, встреча происходила 18 августа, на стадионе
было 27000 зрителей, выручка составила 235 000 злотых, три гола забил
Поль и один Шолтишек».

Самым известным из «чудо математиков» был итальянец Иноди. Он не только
запоминал исключительно сложные цифровые комбинации, но и мог
безошибочно определить, каким днем недели будет, например, 18 октября в
29448723 году.

Особенно интересен случай с журналистом С. В. Шерешевским, приводимый в
трудах советского психолога А. Р. Лурии. Молодой человек был направлен к
профессору для осмотра и наблюдения, так как во время редакционных
«летучек» и «планерок» он, единственный из всех сотрудников, не
записывал указаний главного редактора. Когда возмущенный начальник
потребовал от журналиста ответа, его гнев быстро сменился изумлением.

Шерешевский слово в слово повторил всю «планерку» и при этом выразил
удивление по поводу того, что его коллеги записывают простые вещи,
которые ничего не стоит запомнить.

Профессор Лурия наблюдал за Шерешевским на протяжении тридцати лет
начиная с 1926 года. Он установил, что возможности памяти журналиста
безграничны. При этом он отметил, что восприятие и запоминание
зрительных образов сопровождалось одновременным восприятием вкуса,
звуков, запахов. Слова также приобретали форму и цвет.

Так, например, прослушав тон частотой 2000 колебаний в секунду,
Шерешевский заявил: «Похоже на розово-красный фейерверк. Цвет грубый,
неприятный, вкус — отвратителен, что-то вроде пересоленных щей... Им
можно поранить руку».

Память этого человека была практически безграничной в своей
продолжительности — и спустя двадцать лет он безошибочно воспроизводил
некогда запомнившиеся вещи. Профессор Лурия рассказывал, как Шерешевский
отвечал на вопросы:

он закрывал глаза и медленно шевелил пальцами в воздухе: «Подождите...
Вы были в синем костюме... Я сидел напротив вас и тогда...» В ходе
наблюдений не было обнаружено ни одной ошибки при воспроизведении
событий, происходивших пять, десять, пятнадцать лет назад.

Подробно исследуя необыкновенные способности памяти Шерешевского, Лурия
установил, что в большинстве случаев запоминание состояло в создании

живых зрительных представлений и ассоциаций, связанных с материалом,
который требовалось запомнить. Используя эти свои удивительные свойства,
журналист стал впоследствии экспертом по созданию ассоциаций между
иностранными словами, математическими образами и бессмысленными
словосочетаниями при исследовании памяти.

Приведенные примеры феноменальной памяти, разумеется, не единичны;
различные литературные источники называют десятки подобных случаев.
Ученые объединили все проявления исключительной памяти в общую группу, к
которой теперь относят и людей, обладающих фотографической памятью, или
так называемым эйдетизмом*. Эти

люди «видят» свои воспоминания так, словно мозг проецирует их на некий
экран. Не нужно смешивать эйдетизм с хорошо развитой, но обычной
зрительной памятью. В экспериментальных условиях, исследуемым лицам
показывали картины, которые они некоторое время рассматривали, а затем
описывали по памяти. Это с большими или меньшими подробностями в
состоянии сделать каждый человек. Но только люди, обладающие эйдетизмом,
могут запечатлеть в памяти абсолютно точную копию объекта и описать его
так, словно он находится в этот момент перед их глазами.

Еще одно, не менее интересное свойство памяти — различение образов и
создание ассоциаций.

С помощью органов чувств человек получает информацию о каком-либо
объекте окружающей среды и отличает его от других по небольшому числу
признаков. В мозге человека этот процесс совершается с невероятной
быстротой, в то время как даже

в самой совершенной электронной машине с довольно сложной программой он
протекает гораздо медленнее и на элементарном уровне. Ассоциации для
человеческой памяти — нечто совершенно естественное, осуществляемое с
поразительной легкостью. Достаточно, например, нам услышать слово
«поезд», как в нашей памяти возникает ряд представлений и ассоциаций:
товарный поезд, пассажирский, «электричка», метро, вспоминаются даже

поездки на поездах...

Удивительна и та легкость, с которой мы можем определить, что мы знаем и
чего не знаем. Достаточно исследуемому услышать слово незнакомого языка
или выдуманное слово, например «джинджинкон», чтобы последовал
мгновенный ответ: «Я этого не знаю».

Подобными свойствами обладают и электронные вычислительные машины. Если
спросить ЭВМ, «знает» ли она данное слово, она сможет ответить, но лишь
сверив поступившую информацию с той, которая хранится в машинной памяти.
Если же при

составлении программы было предусмотрено место и для данной информации,
машина, «услышав» вопрос, проверяет, заполнено соответствующее место или
нет, и только тогда отвечает: «Знаю» или «Не знаю». При этом программист
должен предусмотреть в программе всевозможные виды информации, которые
могут появиться в будущем.

Можно ли применить этот принцип действия машины к проявлениям
человеческой памяти? Очевидно, нет, здесь он лишен смысла и выглядел бы
странным и неправдоподобным.

Но вернемся к придуманному нами слову "джинджинкон". Вы сразу же
устанавливаете, что не знаете этого слова, и ничего в том нет
удивительного, потому что оно выдумано. И никто не проверяет всех
сведений, хранящихся в его памяти, чтобы установить, что этого слова там
нет. Аналогия с принципом действия ЭВМ еще более неправдоподобна, ибо
наша память вовсе не должна иметь отдельных «клеточек» для каждого
слова, образа, ощущения, опыта, который мы приобретаем на протяжении
жизни.

А сейчас проведем один эксперимент. Пусть читатель вспомнит, как
называется прочитанная глава. Это интересно выяснить не только для того,
чтобы определить, выполнили ли мы поставленную в ней задачу. Опыт
показывает — запоминается

главным образом то, что вызывает интерес и представляет собой ценную
информацию.

Безусловно, в проблеме изучения памяти еще много нерешенных вопросов,
природа не очень охотно, как бы мы ни старались, открывает занавес перед
своими тайнами. И все же благодаря достижениям науки у нас есть, что
ответить на вопрос, как работает наша память.

ГЛАВА I

СИСТЕМА ПАМЯТИ У ЧЕЛОВЕКА

Когда речь идет о животных, обладающих мозгом, нам недостаточно знать,
с какими клеточными изменениями связаны следы памяти; мы хотим знать,
какова общая организация мозговых механизмов памяти. Какие области
мозга наиболее важны в этом отношении? Какие системы участвуют в
научении и памяти? В недавних исследованиях был получен ряд важных
сведений об этом.

Мозжечок

Функция мозжечка заключается в контроле над всеми видами. Он
«программирует» координацию многочисленных отдельных движений,
составляющих один двигательный акт, когда, скажем, вы подносите яблоко
ко рту, чтобы откусить от него. По словам больных с повреждениями
мозжечка, в сложном движении, которое до болезни выполнялось
автоматически, они должны теперь сознательно контролировать каждый этап:
например, сначала поднять руку с яблоком вверх и остановиться, а затем
уже поднести его к губам. Исследования последних лет (McCormick et al.,
1982) наводят на мысль, что в мозжечке может храниться большое
разнообразие классических условных рефлексов. Например, в одном
эксперименте у кролика выработали условный рефлекс моргания одним
глазом в ответ на определенный музыкальный тон. С этим тоном (УС)
неоднократно сочеталось воздействие струи воздуха, направленной прямо в
глаз (БС). Как и у людей, у кролика раздражающий стимул, в данном
случае дуновение воздуха, вызывает рефлекс моргания (БР). После того как
этот стимул несколько раз сочетался со звучанием тона, кролик начал
моргать при одном только звуке (УР).

После того как выработка условного рефлекса завершилась,
экспериментаторы удалили у кролика очень небольшой участок мозжечка с
левой стороны, со стороны того глаза, где был выработан рефлекс.
Условный рефлекс исчез полностью, но безусловный - моргание при
воздействии струи воздуха - сохранился. Добавим, что после этой
операции условный рефлекс на музыкальный тон мог быть образован только
для правого глаза - условнорефлекторная связь с веком левого глаза
больше не устанавливалась. Соответствующие следы памяти, по-видимому,
сохранялись только в одной определенной области мозжечка - в глубинных
мозжечковых ядрах, - и разрушение этой области разрушало и сами следы.
Выработка данного рефлекса, возможно, связана и с другими изменениями в
нервной системе, но изменения в мозжечке, очевидно, тоже необходимы.

Гиппокамп

За прошедшие три десятилетия гиппокамп был объектом многочисленных
сследований, но мы все еще в точности не знаем, какую именно роль он
играет в процессах научения и памяти. Однако все же имеются некоторые
указания на его возможные функции. У тех немногих больных, о которых
было известно, что они страдают тяжелыми двусторонними поражениями
гиппокампа, процессы научения были серьезно нарушены. После повреждения
гиппокампа они не могли хранить в памяти то, о чем узнавали; они
неспособны были даже вспомнить имя или лицо человека, которого только
что видели. Но память о событиях, имевших место до болезни, у них,
по-видимому, полностью сохранялась (более подробные сведения о таких
больных будут приведены в одном из последующих разделов).

Имплантируя электроды в отдельные нейроны головного мозга крысам,
ученые узнали, что некоторые нейроны гиппокампа, вероятно, реагируют
только тогда, когда животное находится в определенном участке знакомого
окружения (O'Keefe, Nadel, 1978). Клетка, активность которой
регистрировали, оставалась в покое до тех пор, пока животное не
оказывалось в определенном месте. В этот, и только в этот, момент
нейрон начинал давать быстрый разряд. Как только крыса проходила мимо
этого места, нейрон затихал.Таким образом, по крайней мере у крыс
гиппокамп, очевидно, играет важную роль в усвоении «пространственной
карты» окружающего мира.

Пространственная карта, однако, не аналогична дорожной карте. Это скорее
своеобразный фильтр, через который проходят сенсорные события, уже ранее
переработанные корой головного мозга. Гиппокамп у крысы в определенном
смысле «узнает» то место в пространстве, где крыса уже когда-то была
Если гиппокамп поврежден, способность крыс ориентироваться в лабиринте
сильно нарушается.

В другом исследовании (Olton et al., 1980) был использован лабиринт,
устроенный с учетом особенностей поведения крыс при поисках пищи . В
конце каждой из ветвей абиринта лежала еда, так же как и в естественных
условиях к пище могут вести много путей. Проблема заключалась в том,
что крыса должна была запоминать, где она уже побывала, и выбирать
путь, ведущий к еще не съеденной пище Обычно крысам требовалось всего
несколько попыток, чтобы хорошо изучить лабиринт и никогда не повторять
своих прежних маршрутов. Однако после удаления гиппокампа крысы часто
пытались отыскать пищу в уже пройденных ими ответвлениях лабиринта: по
всей видимости, они не могли запомнить, где они уже побывали, а где нет.
Крысы как бы утратили «рабочую память».

То, что гиппокамп каким-то образом связан с «рабочей», или
кратковременной, памятью, подтверждают и различные уровни активности
этой структуры мозга при классическом обусловливании. Например, при
выработке условного рефлекса моргания у кроликов нейронная активность в
гиппокампе очень мала или вообще отсутствует. Такой рефлекс может
образоваться у кроликов даже после удаления гиппокампа. Но если
гиппокамп подвергнуть достаточно сильной электрической стимуляции, что
приведет к аномальной, эпилептиформной активности нейронов, то, как
показали Ричард Томпсон и его коллеги, у животного уже не сможет
выработаться рефлекторный ответ. (Таким образом, по крайней мере в этом
отношении аномальный гиппокамп хуже, чем его полное отсутствие.) Если
между звучанием музыкального тона и воздействием воздушной струи
сделать паузу, то во время этой паузы нейроны гиппокампа будут
генерировать импульсы, как будто гиппокамп хранит звук в рабочей памяти
вплоть до появления второго стимула (струи воздуха). Когда Томпсон
усложнил задачу - сначала приучил животное реагировать на один стимул и
не отвечать на другой, а затем стал переучивать его на противоположную
задачу, в гиппокампе была зарегистрирована массивная нейронная
активность. Видимо, усложнение эксперимента потребовало усиленной
деятельности нервных клеток. Как бы то ни было, роль гиппокампа в
образовании простого условного мигательного рефлекса и роль его в
запоминании «пространственной карты», т. е. в «рабочей» памяти, - две
совершенно разные вещи. Недавно было показано, что клетки гиппокампа,
подвергавшиеся неоднократно электростимуляции, продолжают давать разряд
спустя недели после ее прекращения. Этот метод-метод долговременной
потенциации - позволяет вызвать нейронную активность, напоминающую ту,
которая наблюдается у животного во время обычного для него процесса
обучения. Вы помните, что многие нейроны после повторной стимуляции
становятся менее активными. Так происходит, например, в процессе
привыкания у аплизии. Ученые полагают, что повышение возбудимости
нейронов гиппокампа после повторной стимуляции может быть обусловлено
стойкими изменениями в синапсах, лежащими в основе процесса научения.
Действительно, после долговременной потенциации в нейронах
обнаруживаются структурные изменения. В некоторых исследованиях получены
данные о том, что верхушки дендритных шипиков расширяются; в других - о
том, что возрастает число синапсов на дендритах. Подобные изменения в
строении нейронов, а также в количестве и качестве соединений между
ними могли бы быть структурной основой некоторых видов научения и
памяти. Окончательные выводы сделать пока невозможно, однако
исследования продолжаются.

Гиппокамп получает информацию, хотя и весьма непрямым путем, от всех
органов чувств. Сигналы, идущие по нервным путям от ствола мозга и
коры, подвергаются значительной переработке, но в конце концов
достигают гиппокампа, миндалины, гипоталамуса или всех этих структур.
Пути, идущие от коры вниз, тоже проходят через эти структуры. В одном
эксперименте с низшими обезьянами было показано, что только
одновременное удаление и гиппокампа, и миндалины уничтожает как
результаты предшествующего научения, так и возможность дальнейшего
обучения. До операции обезьяны довольно быстро обучались выбирать из
двух предъявленных предметов новый-тот, который они раньше не видели.
После операции обезьяны, у которых были удалены только миндалины или
только гиппокамп, справлялись с задачей почти так же успешно, как и
нормальные животные (соответственно 91% и 97% правильных решений). У
обезьян, лишившихся обеих этих структур, частота правильных ответов
снижалась до 60%, что близко к случайной величине.

Либо животные не могли усвоить критерий, по которому нужно было сделать
выбор, либо не могли запомнить и распознать те предметы, которые уже
видели.

Ясно, что гиппокамп играет важную роль в научении и памяти, однако его
конкретные функции пока не установлены. Рассмотрим теперь структуру,
еще более определенно связанную с научением, хотя ее функции еще менее
понятны.

Кора

Несомненно, кора больших полушарий у человека имеет первостепенное
значение для научения и памяти, но ввиду своей сложности она с трудом
поддается исследованию. Поскольку у человека мышление и решение задач
обычно связаны с речью, результаты экспериментов на животных могут
рассматриваться лишь как весьма приблизительные налоги. Простые формы
научения - привыкание, сенситизация и образование классических условных
рефлексов - по-видимому, не требуют участия высших кортикальных функций.

Низшие обезьяны могут обучаться решению многих видов задач,
предполагающих сложное научение. Животных обучают, например, решать
задачи на различение предметов, и если в результате прежнего опыта в
этой области они начинают быстрее решать последующие задачи, то говорят,
что у них сформировалась установка на обучение. Так, в задаче на выбор
«инородного элемента», предложенной психологом-приматологом Гарри
Харлоу, обезьянам предъявляли набор из трех предметов, два из которых
были идентичными,- например, два игрушечных легковых автомобиля и
игрушечный грузовик. За выбор предмета, отличного от двух других,
животные получали вознаграждение. После того как обезьяна в ряде
предъявлении выбирала грузовик, ей предлагали три совершенно иных
предмета например, два апельсина и одно яблоко. В конце концов у
обезьяны, очевидно, формировалось представление об «инородности» и она
отбирала непарный предмет при первом же предъявлении . После удаления
обширных участков височных долей коры способность к формированию
подобных представлений утрачивалась.

Тот факт, что у животных, выращенных в «обогащенной» среде, слои коры
несколько толще и структура нейронов сложнее, чем у особей, выросших в
«обедненных» условиях, показывает, что индивидуальный опыт, т. е.
научение, может влиять на строение коры у животных. Должно быть,
подобные изменения происходят и у людей, у которых кора столь сильно
развита. Вместе с другими структурами мозга, помогающими нам
перерабатывать информацию, кора больших полушарий хранит результаты
прошлого опыта и, следовательно, должна изменяться по мере усвоения и
запоминания новых сведений. Сейчас, однако, невозможно точно сказать,
каковы именно эти изменения.

Медиаторные системы

Сама жизнь животного зависит от того, помнит ли оно, какие события
предвещают удовольствие, а какие-боль. Поэтому ценность той или иной
информации для животного, т. е. нужно ли ее сохранять в памяти,
определяется отчасти тем, что происходит после ее первоначального
получения. Высказывались предположения о том, что на это первоначальное
запоминание могут влиять некоторые гормоны и нейромедиаторы.

Первым кандидатом на эту роль является гормон норадреналин, выделяемый
мозговым веществом надпочечников в периоды эмоционального возбуждения.
Если при обучении животного определенным действиям в качестве наказания
используется боль (например, сильный электрический удар), а затем оно
получает небольшую дозу норадреналина, то это животное намного лучше
запомнит правильную форму поведения, чем в опыте без применения этого
гормона. Слабый электрический удар не вызывает мобилизации больших
количеств собственного норадреналина; поэтому, чтобы получить сходное
улучшение памяти, животному нужно ввести гораздо больше норадреналина.
Амфетамин - известный стимулятор, облегчающий запоминание,-тоже
активирует норадреналиновую и дофаминовую системы организма. (Возможная
роль норадреналина в закреплении следов памяти у человека обсуждается в
конце этой главы.) Поскольку иркулирующий в крови норадреналин не может
преодолеть гематоэнцефалический барьер, физиологические механизмы его
влияния на память неизвестны.

Белковый синтез

Все молекулы нашего тела непрерывно разрушаются и образуются вновь.
Точно так же и в мозгу 90% белков обновляются не более чем за две
недели. Построенные из белков структуры, конечно, не меняются - процесс
можно сравнить с ремонтом кирпичного дома, когда в кладке здесь и там
заменяют отдельные кирпичи.

«Шаблон», по которому в клетке синтезируется белок,-это РНК. Судя по
результатам ряда исследований, у животных в процессе обучения, видимо,
усиливается синтез РНК и белков. Трудность интерпретации подобных
результатов обусловлена тем, что любые стороны функционирования
нейронов связаны с белковым синтезом, поэтому в точности установить
причину ускорения этого синтеза практически невозможно.

В одной серии экспериментов с цыплятами Стивен Роуз и его коллеги
сделали все, чтобы устранить посторонние влияния. Для цыплят характерна
особая естественная форма научения так называемый импринтинг, или
запечатление. Они запоминают первый движущийся объект, который видят
после того, как вылупились из яйца и начали ходить (обычно в первые 16
часов жизни), и начинают всюду следовать за ним. Движущийся
предмет-это, как правило, их мать, хотя в специальных экспериментах
можно приучить цыплят следовать за мячом, механической игрушкой и даже
самим экспериментатором.

В первые два часа после воздействия стимула, вызывающего импринтинг, в
мозгу цыпленка усиливается синтез белка. Чтобы исключить любое побочное
воздействие, исследователи перерезали у цыпленка нервные пути, служащие
для передачи зрительной информации из одного полушария мозга в другое.
Фактически они использовали одну половину мозга как контроль по
отношению к другой (экспериментальной) половине. Когда один глаз был
закрыт и цыпленок воспринимал движущийся объект только другим глазом,
скорость белкового синтеза была выше в той половине мозга, где
происходил процесс запечатления.

Роль этих только что синтезированных белков в процессе запоминания, как
предполагают, состоит в том, что они по аксону транспортируются к
синапсу и изменяют его структуру, делая ее хотя бы временно более
эффективной. В таком случае подобное видоизменение и было бы физической
основой научения.

Простые формы научения и мозг человека

Каким образом данные о том, что происходит в клетках морского моллюска,
или о синтезе белков в мозгу могут пролить свет на природу научения и
памяти у человека? Основные биохимические механизмы передачи нервных
импульсов очень сходны во всех нейронах у всех животных. Если они были
сохранены эволюцией, то кажется логичным предположить, что и клеточные
механизмы научения и памяти, которые используются у низших животных,
тоже сохранились. В нескольких экспериментах, выполненных в последнее
время, ученые вводили фосфорилирующий фермент, ответственный за процесс
научения у моллюсков Aplysia и Hermissenda, в нейроны головного мозга
многих млекопитающих. Фермент повышал возбудимость, т. е. оказывал
действие, сходное с тем, которое наблюдалось в мембранах нейронов у
моллюсков. Играет ли эта клеточная реакция одну и ту же роль у кошки и
у моллюска, пока неизвестно, но знание биохимических механизмов
научения у низших животных может служить основой для изучения более
сложно устроенных нервных систем.

Однако эксперименты, проводимые только на клеточном уровне, вряд ли
раскроют секрет, как наш мозг запоминает партитуру симфонии Бетховена
или даже простые сведения, необходимые для разгадки кроссворда. Нужно
переходить на уровень мозговых систем, где у человека десятки миллиардов
нейронов соединены между собой запутанным, но упорядо-

ченным образом. На высших животных проводятся эксперименты с обучением и
различными воздействиями на мозг. Психологические исследования на
здоровых людях позволяют выяснить кое-что о процессах переработки и
хранения информации. Изучение больных с различными видами амнезии,
развившимися после повреждения мозга, доставляет особенно ценные
сведения об организации функций памяти.

Система памяти

Почти сорок лет назад психолог Карл Лэшли - пионер в области
экспериментального исследования мозга и поведения - попытался дать ответ
на вопрос о пространственной организации памяти в мозгу. Он обучал
животных решению определенной задачи, а затем удалял один за другим
различные участки коры головного мозга в поисках места хранения следов
памяти. Однако независимо от того, какое количество корковой ткани было
удалено, найти то специфическое место, где хранятся следы
памяти-энграммы,-не удалось. В 1950 году Лэшли писал: «В этой серии
экспериментов... не было получено никаких прямых сведений об истинной
природе энграммы. Пересматривая данные о локализации следов памяти, я
иногда чувствую, что необходимо сделать следующий вывод: обучение
попросту невозможно».

Дальнейшие исследования показали, в чем заключалась причина неудачи
Лэшли: для научения и памяти важны многие области и структуры мозга
помимо коры. Оказалось также, что следы памяти в коре широко разбросаны
и многократно дублируются.

Один из учеников Лэшли, Дональд Хебб, продолжил дело своего учителя и
предложил теорию происходящих в памяти процессов, которая определила ход
дальнейших сследований более чем на три десятилетия вперед. Хебб ввел
понятия кратковременной и долговременной памяти. Он считал, что
кратковременная память-это активный процесс ограниченной длительности,
не оставляющий никаких следов, а долговременная память обусловлена
структурными изменениями в нервной системе.

Как полагал Хебб, эти структурные изменения могли бы вызываться
повторной активацией замкнутых нейронных цепей, например путей от коры к
таламусу или гиппокампу и обратно к коре. Повторное возбуждение
образующих такую цепь нейронов приводит к тому, что связывающие их
синапсы становятся функционально эффективными. После установления таких
связей эти нейроны образуют клеточный ансамбль, и любое возбуждение
относящихся к нему нейронов будет активировать весь ансамбль. Так может
осуществляться хранение информации и ее повторное извлечение под
влиянием каких-либо ощущений, мыслей или эмоций, возбуждающих отдельные
нейроны клеточного ансамбля. Структурные изменения, как считал Хебб,
вероятно, происходят в синапсах в результате каких-то процессов роста
или метаболических изменений, усиливающих воздействие каждого нейрона на
следующий нейрон.

В теории клеточных ансамблей особое значение придавалось тому, что след
памяти - это не статическая «запись», не просто продукт изменений в
структуре одной нервной клетки или молекулы мозга. Понимание памяти как
процесса, включающего взаимодействие многих нейронов,-вот, по-видимому,
наилучший путь неврологического объяснения того, что узнали психологи о
нормальной переработке информации у человека.

Память и переработка информации

Для того чтобы успешно воспользоваться своей памятью, человек должен
проделать три вещи: усвоить какую-то информацию, сохранить ее и в случае
необходимости воспроизвести. Если вам не удается что-нибудь вспомнить,
причиной может быть нарушение любого из этих трех процессов.

Но память вовсе не так проста. Мы усваиваем и запоминаем не просто
отдельные элементы информации; мы конструируем систему знаний, которая
помогает нам приобретать, хранить и использовать обширный запас
сведений. Кроме того, память-это активный процесс; накопленные знания
непрерывно изменяются, проверяются и переформулируются нашим мыслящим
мозгом; поэтому свойства памяти выявить не так легко.

Как сказал известный американский психолог Джером Брунер, человек
способен и даже весьма склонен «усматривать в известных ему частных
случаях примеры общего правила». Эта способность, по-видимому, входит в
специфическое наследие человека как вида. Так, например, большинство
детей, говорящих на английском языке, в 3-4-летнем возрасте

проходят через стадию, когда они вместо того, чтобы употреблять
глагольные формы went и broke (Формы прошедшего времени от английских
глаголов «go» и «break»), которыми раньше неоднократно пользовались,
начинают образовывать слова вроде goed и breaked, хотя таких слов они
никогда не слышали. Это проис ходит потому, что, встречаясь с многими
глаголами, дети каким-то загадочным образом приходят к формулировке
своего собственного всеобщего лингвистического правила, согласно
которому «прошедшее время глагола образуется путем добавления окончания
-ed». Разумеется, они не могут выразить эту мысль словами, но
специалисты по возрастной психолингвистике показали, что дети неизменно
проявляют эту склонность к обобщению (Slobin, 1979; Platt, MacWhinney,
1983).

ГЛАВА II

Виды человеческой памяти

и  изменение её со временем.

Древнегреческие и римские философы и риторы различали у человека два
вида памяти —естественную и искусственную. Искусственную память можно
тренировать и уподоблять ведению записей. Напротив, природная память
дана человеку как природное ему свойство, которое не требовало
объяснения, а просто признавалось. Однако, взаимодействие нашей
технологии с нашей биологией настолько сильно, что само формирование
технологизированного общества, в котором центральную роль стали играть
искусственные аналоги памяти, изменяет природу этой функции. Акт письма
фиксирует текучую динамичную память устных культур в линейной форме.
Появление печатных текстов для массового чтения сопровождалось
дальнейшей стабилизацией памяти и усилением контроля над ней,
стандартизацией и коллективизацией наших представлений.

Современная техника —фотография, киносъемка, видео- и аудиоаппаратура и
прежде всего компьютеры —вызывает еще более глубокую перестройку
сознания и памяти, устанавливая новый порядок познания мира и
воздействия на него. С одной стороны, техника замораживает память, делая
ее столь же неподвижной, как лица на фамильных портретах, написанных в
вектарианскую эпоху, заключая ее в подобие наружного скелета, не
позволяя ей созревать и развиваться, как это было бы в отсутствие
сдерживающих факторов и постоянных внешних воздействий на внутреннюю
систему памяти. С другой стороны, современная техника коварно устраняет
барьеры между фактом и вымыслом.

На протяжении большей части эволюции человека —до нескольких последних
поколений —никто не сомневался в том, что условия, в которых вырос
человек, в основном сохраняются и в период его последующей жизни.
Поэтому эйдетическая память детства, обеспечивающая свободу для
формирования правил воспитания, ко времени полового созревания постоянно
преобразуется в более линейную по своему характеру память взрослого
человека, которая у каждого данного индивидуума закрепляет уникальный
набор таких правил, помогающих упорядочивать позднейший опыт. Даже в
наши дни, когда условия жизни так быстро изменяются на протяжении жизни
одного человека, описанный переход ( очевидно, определяемый каким-то
фундаментальным биологическим механизмом ) полезен для выживания.
И все-таки у каждого из нас сохраняются фрагментарные эйдетические
образы детства.

Переход от детской памяти к памяти взрослого человека —это радикальный
переход от образного и временного изображения прошлого к линейному и
организованному во времени. У большинства взрослых людей воспоминания
формируются в последовательном порядке и претерпевают ряд изменений со
времени возникновения до приобретения в дальнейшем более постоянного
характера. Только у отдельных людей в зрелом возрасте сохраняется
эйдетическая память детства.

Кратковременная и долговременная память

Память, по-видимому, представлена несколькими фазами. Одна из них,
крайне непрдолжительная,-это непосредственная память, при которой
информация сохраняется всего лишь несколько секунд. Когда вы едете в
машине и смотрите на проплывающий мимо пейзаж, вам удается удерживать в
памяти предметы, которые вы только что видели, в течение

одной-двух секунд, не больше. Однако некоторые объекты, к которым вы
отнеслись с особым вниманием, из непосредственной памяти могут быть
переведены в кратковременную память.

В кратковременной памяти информация может сохраняться в течение
нескольких минут. Представьте себе, что происходит, когда кто-нибудь
назвал вам номер телефона, а у вас нет под рукой карандаша. Вероятно, вы
запомните этот номер, если будете мысленно повторять его, пока не
доберетесь до телефонного аппарата. Но если что-то отвлечет ваше
внимание-с вами заговорят или вы уроните монетку, которую намеревались
положить в щель автомата, -вы, вероятно, забудете номер или перепутаете
цифры. Мы, очевидно, можем удержать в кратковременной памяти от 5 до 9
(т. е. 7±2) отдельных единиц запоминаемого материала. Иногда возможна
группировка таких единиц, и тогда вам кажется, что мы способны запомнить
больше. Номер телефона 481-39-65-это 7 единиц, а номер 234-56-78 уже
можно считать одной единицей, если он будет воспринят как
«последовательность чисел от 2 до 8». В ряду отдельных букв каждая из
них будет одной единицей, но в случае их объединения в осмысленные слова
единицей станет уже слово.

Некоторые объекты из кратковременной памяти переводятся в
долговременную, где они могут сохраняться часами или даже на протяжении
всей жизни.

Мы знаем, что одной из систем мозга, необходимых для осуществления
такого переноса, является гиппокамп. Эта функция гиппокампа выявилась,
когда один больной перенес операцию на мозге. В литературе, посвященной
описанию его послеоперационного состояния, этого больного именуют
инициалами Н. М. В каждой из височных долей мозга имеется по одному
гиппокампу. Пытаясь облегчить тяжелые эпилептические припадки, врачи
удалили у Н. М. оба гиппокампа. (После того как стали ясны
неблагоприятные последствия такого метода лечения, он больше никогда не
применялся.) После операции Н. М. стал жить только в настоящем времени.
Он мог помнить события, предметы или людей ровно столько, сколько они
удерживались в его кратковременной памяти. Если вы, поболтав с ним,
выходили из комнаты и через несколько минут возвращались, он не помнил,
что видел вас когда нибудь прежде. Приводимые ниже наблюдения взяты из
клинического описания этого случая, составленного д-ром Брендой Милнер.

За годы, прошедшие после операции, в клинической картине мало что
изменилось... Признаков общего ухудшения умственной деятельности нет:
его интеллект, если судить по стандартным тестам, сейчас даже несколько
выше, чем до операции... И все же поразительный дефект памяти продолжает
сохраняться у больного, и совершенно очевидно, что Н. М. почти ничего не
может вспомнить из событии последних лет... Через 10 месяцев после
операции ею семья переехала в новый дом, расположенный на той же улице,
всего в нескольких кварталах от прежнего. При осмотре... почти год
спустя Н. М. не мог вспомнить свой новый адрес или самостоятельно найти
дорогу к новому дому-он всегда приходил к старому. Шесть лет назад семья
снова переехала, и Н. М. опять-таки не может с уверенностью указать
новый адрес, хотя как будто бы знает о переезде. День за днем [больной]
решает одни и те же головоломки, не обнаруживая в этом деле никакого
прогресса, и много раз заново читает одни и те же журналы, не находя,
что их содержание ему знакомо... Однако даже такая глубокая амнезия,
как в этом случае, сочетается с нормальной устойчивостью внимания...
Однажды его попросили запомнить число 584, затем оставили и не мешали, и
через 15 минут он смог правильно и без колебаний назвать это число. На
вопрос, как ему это удалось, он ответил:

«Это просто. Нужно запомнить цифру 8. Видите ли, 5, 8 и 4 в сумме
составляют 17. Запомните, отнимите эту цифру от 17, останется. 9.
Разделите 9 пополам, и вы получите 5 и 4. Вот и ответ: 584. Просто».

Несмотря на эту сложную мнемоническую схему, спустя минуту или около
того Н. М. не смог еще раз вспомнить ни число 584, ни связанный с ним
ход мыслей: он даже вообще не знал, что его просили запомнить какое-то
число...

Некоторое представление о том, на что похоже подобное состояние, можно
составить со слов самого Н. М... В промежутках между тестами он вдруг
смотрел на вас и говорил с заметным беспокойством:

«Я вот о чем сейчас думаю. Я что-нибудь не то сделал или сказал? Видите
ли, сейчас мне все как будто ясно, но что было чуть раньше? Именно это
меня и беспокоит. Так себя чувствуешь, когда просыпаешься после крепкого
сна. Я просто ничего не помню».

Н. М. хорошо помнил те события в своей жизни, которые происходили до
операции. Информация, хранившаяся в его долговременной памяти,- во
всяком случае та, которая уже находилась там за один-три года до
операции,-не была утрачена. Тот факт, что амнезия у Н. М.
распространялась на события, происшедшие за 1-2 года до операции, но не
на более ранние, указывает на то, что следы памяти, по-видимому, могут
претерпевать изменения спустя какое-то время после их образования.

Консолидация следов памяти

Гиппокамп находится в височной доле мозга. Судя по некоторым данным,
гиппокамп и медиальная часть височной доли, т. е. часть, расположенная
ближе к средней плоскости тела, играют роль в процессе закрепления, или
консолидации, следов памяти. Под этим подразумеваются те изменения,
физические и психологические, которые должны произойти в мозгу, для того
чтобы полученная им информация могла перейти в постоянную память. Даже
после того, как информация уже поступила в долговременную память,
некоторые ее части все еще могут подвергаться преобразованию или даже
забываться, и только после этого реорганизованный материал отправляется

на постоянное хранение.

В качестве простого примера реорганизации вспомните те времена, когда вы
ребенком учились читать. Вначале вам нужно было запомнить, что разница
между буквами dub заключается в том, что «у d петелька слева, а у
b-справа». После того как буквы были усвоены, реорганизация следов
памяти позволила вам распознавать их уже без анализа отдельных
признаков. Когда вы научились без труда читать, ваша память о звуках,
форме и сочетаниях букв превратилась в нечто целостное и стабильное.

Процедурная и декларативная память

Хотя Н. М. и другие больные со сходными повреждениями мозга не в
состоянии запоминать новые сведения о внешнем мире, они могут научиться
и запомнить, как делать те или другие вещи. Например, группу таких
больных обучили чтению «зеркального» текста . Чтобы овладеть этим
навыком, им потребовалось около трех дней - приблизительно столько же,
сколько и здоровым людям. В период последующих испытаний, которые
проводились на протяжении трех месяцев, приобретенное умение сохранялось
на высоком уровне. Однако во время тестов многие больные не помнили, что
они уже решали подобную задачу раньше, и ни один из них впоследствии не
мог назвать слова, которые он прочел.

Нил Коэн заметил, что многие здоровые люди, научившись собирать
«ханойскую башню», с трудоммогли описать, чему именно они научились, и
пришел к выводу, что решение такой задачи, возможно, связано, с
процедурными навыками, которые мог приобретать и больной Н. М.
Действительно, после нескольких дней занятий Н. М. научился-таки
выполнять этот тест и мог неоднократно повторить сборку «башни», хотя
каждый раз, приступая к делу, он, казалось, не помнил, что раньше уже
занимался им, и утверждал, будто не понимает, что от него требуется. По
мнению некоторых авторов, подобное поведение указывало на то, что у Н.
М. нарушен процесс извлечения информации из памяти, а не ее хранение.
Однако Л. Сквайр и Н. Коэн считали более вероятным, что Н. М. и подобные
ему больные попросту не сохраняют всю ту информацию, которую удерживают
в памяти здоровые люди, научившиеся решать сходные задачи.

На основании всех этих данных исследователи предположили, что
переработка двух видов информации ведется в мозгу раздельно и что каждый
из этих видов («процедурная» и «декларативная» информация) хранится
также отдельно. Процедурное знание-это знание ого, как нужно
действовать. Декларативное знание, согласно Сквайру, «обеспечивает ясный
и доступный отчет о прошлом индивидуальном опыте, чувство близкого
знакомства с этим опытом». Именно это второе знание требует переработки
информации в височных долях мозга и таламусе, тогда как первое,
по-видимому, с ними не связано.

Процедурное знание, вероятно, раньше развивается в ходе эволюции, чем
декларативное. Действительно, привыкание, сенситизация и классическое

обусловливание, при которых нет осознания того факта, что произошло
научение, - это примеры приобретения процедурного знания. Другое отличие
(экспериментально пока не подтвержденное) может состоять в том, что
процедурная память основана на биохимических или биофизических
зменениях, происходящих только в тех нервных сетях, которые
епосредственно участвуют в усвоенных действиях. (Мы уже рассматривали
подобные изменения в связи с привыканием у аплизии и образованием
классических условных рефлексов у Hermissenda.) Изменения этого типа
отличаются от перестройки нервных сетей, с которой, как полагают,
связана декларативная память.

Различия между этими двумя видами знания, вероятно, помогут объяснить,
почему взрослые люди почти полностью неспособны вспомнить людей и
события, относящиеся к периоду младенчества или раннего детства.
Известный теоретик возрастной психологии Жан Пиаже назвал первые два
года жизни сенсомоторным периодом познавательного развития. По сути
ребенок тратит эти первые два года жизни, учась пользоваться своим
телом: как с помощью руки хватать различные предметы; как координировать
работу мышц, необходимую для ползания и ходьбы; как управляться с силой
тяжести; как оценивать относительные размеры предметов, расположенных
ближе и дальше; как связать физическую причину (потряхивание рукой) с ее
следствием (звуком погремушки). В действительности, говорил Пиаже,
суждения ребенка о вещах ограничиваются тем, что он может с ними
сделать. Люди и предметы не существуют для ребенка сами по себе,
независимо от тех сенсомоторных действий, которые ребенок может
выполнить по отношению к ним. Так продолжается приблизительно до
двухлетнего возраста. Это почти идеально соответствует описанию
процедурного усвоения знаний.

Поскольку до двухлетнего возраста ребенок не может удержать в мыслях
образы предметов или событий, появление декларативной памяти кажется в
это

время невозможным. Когда двухлетка начинает понимать, что предметы
существуют сами по себе, он приходит к логическому заключению о
самостоятельности своего собственного существования, к осознанию себя
как личности. Дети, начинающие ходить, могут запоминать предметы,
удерживать их в памяти, но дологический уровень их мышления (по
выражению Пиаже, они неспособны к «связному соотносительному
рассуждению») позволяет бъяснить, почему их декларативная память
настолько отличается от памяти взрослого, что ее содержимое в дальнейшем
утрачивается. Различие между процедурной и декларативной памятью
помогает также понять, почему некоторые мнемонические приемы,
используемые для запоминания и воспроизведения информации, так хорошо
работают. Один из наиболее распространенных приемов-метод привязки к
местам - был изобретен греческими ораторами и с тех пор широко
используется. Суть этого метода состоит в том, что представляют себе
путь в какой-нибудь хорошо знакомой местности, а затем мысленно
располагают вещи, которые нужно запомнить (например, основные идеи,
которые хотят изложить в речи), на видных местах вдоль этого пути. Когда
настанет время, нужно внутренне перенестись в эту местность, пройтись
вдоль дороги и найти в каждом пункте то, что вы там оставили. В этом
приеме для организации декларативной информации используется процедурный
контекст.

Помимо функциональных различий между отдельными аспектами памяти
существует еще один качественный фактор, играющий важную роль в процессе
обучения и влияющий на то, какая информация будет сохраняться в памяти и
сможет быть извлечена оттуда. Этот фактор- поощрение или наказание,
следующее за определенным действием.

Влияние поощрения и наказания

Речь пойдет здесь об оперантном обусловливании - форме научения, при
которой поведение формируется под влиянием его последствий. Эта форма в
некоторых существенных отношениях отличается от выработки классических
условных рефлексов, но, пожалуй, наиболее важно то, что закрепляются
здесь не рефлекторные реакции, а произвольные активные действия человека
или животного -оперантное поведение (термин, введенный Б. Ф. Скиннером,
который изучал эту форму научения).

Суть дела состоит в том, что поведение, в результате которого организм
получает нечто, доставляющее удовольствие, имеет тенденцию повторяться,
а поведение, завершающееся неприятным результатом, в дальнейшем
затормаживается. Этот основной принцип крайне важен для определения
того, какие виды поведения освоит и запомнит животное или человек.

Для выживания организма необходимо, чтобы он совершал действия,
приводящие к вознаграждению. Например, поведение, в результате которого
будет добыта пища, вознаграждается едой, и если животное запоминает свои
действия и повторяет их, его шансы на выживание повышаются. Животное
учится также избегать таких действий, которые приводят к болевым
ощущениям или испугу. Сказать, что животное склонно повторять то
поведение, в результате которого оно получает нечто приятное, значит
признать, что процесс научения связан с эмоциями. Мы учимся повторять
действия, которые сопровождаются положительными эмоциями, и избегать
действий, за которыми следует переживание страха или дискомфорта (хотя
мы, возможно, и научились их выполнять). Какие же механизмы мозга могут
быть ответственны за эту взаимосвязь?

Результаты недавних исследований Джеймса Мак-Гофа указывают на возможную
физиологическую основу оперантного обусловливания. БЫЛО установлено, что
следы памяти о том поведении, которое у животного выработали в
лаборатории (обычно ус- ловнорефлекторным методом), можно разрушить с
помощью некоторых процедур, если применить их вскоре после обучения. Это
может быть, например, электрическое раздражение некоторых участков мозга
или инъекция различных гормонов. Исходя из того, что примененные после
обучения процедуры так легко воздействуют на сохранность следов памяти,
Мак-Гоф и его коллеги предположили, что на консолидацию этих следов
могут влиять и физиологические последствия повседневных событий:

Если физиологические последствия какого-то события значительны, организм
сделает все возможное, чтобы надолго сохранить память о нем. Если же его
последствия не представляют особого интереса, оно скорее всего будет
быстро забыто. Таким образом, процессы, происходящие в памяти, могут
зависеть от какого-то механизма, отбирающего из полученной информации
ту, которая требует постоянного хранения.

В более поздней серии экспериментов Мак-Гоф обучал крыс решению
различных задач. Затем животных подвергали различным воздействиям с
целью выяснить, каким образом влияет на прочность запоминания активность
миндалины (миндалевидного ядра) совместно с циркулирующим в крови
норадреналином (гормоном мозгового вещества надпочечников).

Результаты экспериментов как будто указывали на то, что воздействие
миндалины на другие части мозга в сочетании с эффектами циркулирующих
гормонов (в первую очередь норадреналина) может и в самом" деле влиять
на консолидацию следов памяти. (Механизм гормональных влияний остается
невыясненным, так как эти гормоны неспособны проходить через
гематоэнцефалический барьер.) Мак-Гоф не предполагает, однако, что
миндалина служит хранилищем памяти. Исследование скорее показало, что
хранение информации в памяти связано с целой последовательностью
физиологических процессов, один из которых осуществляет миндалина,
каким-то образом изменяющая активность «клеток памяти». Кроме того, на
функцию миндалины могут оказывать косвенное влияние норадреналин и
другие циркулирующие гормоны. Подобный механизм, вероятно, поможет
объяснить роль вознаграждения и мотивации при обучении.

Эти исследования позволяют нам увидеть некоторые из структур и
процессов, с которыми связана память, и понять, как они могли бы
действовать совместно. Это никоим образом не означает, что мы имеем
законченную схему функционирования системы памяти у человека. Данные о
специфических дефектах памяти, наблюдаемых при повреждении мозга,
добавляют к общей картине новые детали.

ГЛАВА III

Научение и память

Мы воспринимаем окружающее начиная с самого момента рождения, а может
быть, даже и несколько раньше. Мы видим очертания и цвета, слышим
разнообразные звуки, осязаем фактуру предметов, улавливаем запахи,
распространяющиеся в воздухе, чувствуем сладкий, кислый или соленый
вкус. Мы ощущаем, как наше тело движется в пространстве, преодолевая
силу тяжести. Все эти восприятия могут непосредственно видоизменять
структуру нервной системы.

Когда экспериментаторы предотвращают воздействие внешних стимулов на ту
или иную сенсорную систему (например, накладывая плотную повязку на
один глаз новорожденного котенка), то у нейронов этой системы дендриты
меньше ветвятся и на них формируется меньше шипиков, а аксоны образуют
меньше выходных синапсов. Действительно, они во всех отношениях менее
развиты, чем нейроны, получавшие нормальную стимуляцию. Таким образом,
зрительный опыт, так же как и любой другой вид сенсорного опыта,
способствует развитию нервной системы.

Другие эксперименты, в том числе исследования Марка Розенцвейга и его
коллег, показали, что у крыс, выращенных в «обогащенных» лабораторных
условиях (т. е. в просторных клетках, где они содержались совместно с
другими крысами и имели много разнообразных предметов для игры), кора
мозга была развита лучше, чем у крыс, выращенных в пустых и тесных
одиночных клетках. Расширение социального и физического опыта приводит
к большему развитию нервной системы, и благодаря этому крысы быстрее и
лучше решают различные задачи, например задачи с лабиринтом. Таким
образом, жизненный опыт может вызывать в структурах мозга физические
изменения, а они в свою очередь могут видоизменять последующее
поведение. Другими словами, на опыте человек или животное чему-то
научается. Действительно, большинство психологов определяет научение как
относительно стойкое изменение в поведении, возникающее в результате
опыта.

Научение и запоминание - это по существу две стороны одной медали. Даже
простейшие формы научения основаны на том, что какое-то событие
запомнилось. Кошка, которая неоднократно слышит звук консервного ножа,
вскрывающего банку, а вслед за тем видит пищу и ощущает ее запах,
узнает, что этот звук предвещает появление пищи. Она запоминает
характерный звук и то, что за ним следует. Шестимесячный ребенок
начинает отличать лицо своей матери от лиц других людей. Примерно в
этом возрасте младенцы узнают определенные контуры и выражение,
характерные для материнского лица. Они запоминают это лицо и настолько
хорошо хранят в памяти представление о нем, что могут сравнить его с
образами других людей, которых видят на близком расстоянии в течение
дня. В результате знакомства с этой книгой вы узнаете и запомните
довольно много систематизированных сведений о мозге. Приведенные три
примера иллюстрируют то широкое разнообразие индивидуального опыта,
который может служить источником научения от его простейших форм у
примитивных животных до сложнейших познавательных конструкций, которые
способен создавать человеческий мозг.

В этой главе мы сначала рассмотрим научение у животных с очень простой
нервной системой. В нейронах таких животных ученые смогли выявить и
описать ряд физических и химических изменений, связанных с научением.
Исследовать животных, обладающих мозгом и поэтому способных к более
разнообразным формам научения, гораздо труднее.

Во втором разделе этой главы будут рассмотрены различные подсистемы
мозга и процессы, которые, насколько известно, участвуют в явлениях
научения и памяти у многих млекопитающих-от крысы до человека. И
наконец, поскольку человеческий мозг - самый сложный из всех, он
обладает признаками, которых нет у других животных. Некоторые из этих
признаков обсуждаются в последних разделах главы.

Простые формы научения

и их нейронная основа

Нейрофизиологам сейчас известны три типа простого научения: 1)
привыкание, или габитуация, 2) сенситизация и 3) классическое, или
павловское, обусловливание. Эти типы научения называют «простыми»,
чтобы отличать их от таких видов человеческого научения, которые носят
произвольный характер и требуют, например, образования понятий или
использования навыков классификации. Простые формы научения не связаны с
осознанием изменений в поведении. К этим элементарным формам способно
большинство животных, в том числе и те, у которых вместо мозга имеются
только нервные ганглии.

Привыкание и сенсИтизация

Привыкание имеет место тогда, когда раздражитель, на который организм
первоначально реагировал, начинает действовать так часто, что организм
перестает на него отвечать. Сенситизация - это процесс, противоположный
привыканию; здесь животное начинает энергично реагировать на ранее
нейтральный раздражитель. Как привыкание, так и сенситизация имеют
большое значение для выживания. При сенситизации животное обычно
воспринимает некий угрожающий или раздражающий сигнал, учится
распознавать его как признак опасности и поэтому пытается избегать его.
В случае привыкания стимул, который первоначально вызывал реакцию,
перестает действовать, когда выясняется, что он не связан с опасностью.
Животное учится игнорировать этот стимул, чтобы без помех реагировать на
другие раздражители. (Так как привыкание и сенситизация – это
взаимосвязанные процессы, мы рассмотрим подробно только первый из них.)

Взрослые люди постоянно проявляют способность к привыканию. Предположим,
вы приехали из провинциального городка навестить друзей, которые живут,
скажем, в Манхэттене. Шум интенсивного уличного движения за окном всю
ночь не дает вам уснуть. Если вы спросите хозяев, как же им удается
спать при таком шуме, они скорее всего ответят: «Какой шум? Я вообще его
не слышу». Они просто привыкли к нему. (В главе 3 мы называли этот
процесс «сенсорной адаптацией».)

Даже новорожденные дети уже способны к привыканию. Исследуя слуховое
восприятие у грудных детей, экспериментаторы прикрепляли к соске
младенца, родившегося четыре часа назад, регистрирующее устройство и
издавали с помощью инструмента музыкальный тон, который повторяли четыре
раза подряд. При первом предъявлении ребенок, очевидно, услышал эту
группу звуков и перестал сосать. Однако после неоднократного повторения
той же группы звуков он возобновил сосание. Но когда высоту тона
чуть-чуть изменили, младенец опять перестал сосать и прислушался. Это
пробуждение интереса свидетельствует, что младенец действительно привык
к первоначальному тону. Был установлен и другой, не менее интересный
факт: слух новорожденных детей оказался удивительно тонким.

Какие изменения в мозгу могут быть ответственны за процесс привыкания?
Ответить на этот вопрос в отношении человеческого мозга пока
невозможно, но исследования Эрика Кэндела и его коллег, проведенные на
морском брюхоногом моллюске Aplysia californica, показали, что
привыкание действительно сопровождается изменениями на клеточном уровне.
Нервная система аплизии состоит примерно из 18 тысяч нейронов, причем
некоторые из них настолько крупны, что их можно видеть невооруженным
глазом.

У аплизии есть одна форма рефлекторного поведения, необходимая для
выживания: это рефлекс втягивания жабры. Когда море спокойно, аплазия
расправляет жабру, чтобы дышать. В неспокойной воде или тогда, когда ее
сифона касается плавающий предмет или же экспериментатор в лабораторных
условиях направляет на моллюска струю воды, он втягивает жабру для
защиты ее от повреждения. Этот рефлекс контролируется одним ганглием,
содержащим 6 мотонейронов и 24 сенсорных нейрона, причем последние
образуют первыми прямые связи через возбуждающие синапсы и непрямые -
через интернейроны.

В процессе обучения после повторной стимуляции аплизия втягивала жабру
менее энергично или вообще не втягивала ее. После десяти стимуляций
продолжительность привыкания увеличивалась до нескольких часов.
Исследователи установили, что этот кратковременный эффект зависит от
изменения в синапсах между сенсорными и моторными нейронами: по мере
продолжения стимуляции сенсорные нейроны выделяют все меньше
нейромедиатора в синапсах для активации двигательных нейронов. В
результате последние возбуждаются все слабее и слабее, и реакция,
которую они вызывают,-втягивание жабры - осуществляется менее
энергично. Таким образом, у аплизии кратковременное привыкание
происходит тогда, когда возбуждение в синапсах существующих нервных
путей уменьшается. Без стимуляции количество медиатора через несколько
часов вновь становится нормальным, и рефлекс втягивания жабры достигает
прежнего уровня.

Привыкание и сенситизация - это простейшие формы научения, при которых
организм не нуждается в создании новой ассоциации между событиями или
раздражителями. В отличие от этого при классическом обусловливании у
животного должна создаваться такая ассоциация.

Классические условные рефлексы

В начале нашего столетия И. П. Павлов поставил ряд экспериментов,
которые привели к представлению об условно-рефлекторной деятельности.
Изучая пищеварительную систему собак, он обнаружил, что животные
начинают выделять слюну задолго до получения пищи при одном только виде
одетого в белый халат служителя, который обычно ее приносит. Продолжив
эксперименты, Павлов открыл, что звук звонка или вспышка света,
предшествующие появлению пищи, тоже могут вызывать у собак
слюноотделение.

Таким образом, выработка условного рефлекса («классическое»
обусловливание) происходит тогда, когда стимул, вызывающий в
естественных условиях Определенную реакцию (например, пища), несколько
раз сочетается с каким-нибудь другим, ранее нейтральным стимулом
(например, звонком). После этого нейтральный стимул начинает вызывать
ту же реакцию. Для образования условно-рефлекторной связи оба
раздражителя должны по времени очень близко соседствовать друг с
другом, и звук звонка должен предшествовать появлению пищи. В нашем
примере пищу называют безусловным стимулом (БС), а звонок-первоначально
нейтральный раздражитель-условным стимулом (УС). Выделение слюны при
получении пищи-это безусловный рефлекс (БР), а при звуке звонка -
условный рефлекс (УР). (Сам Павлов определял безусловный стимул как
раздражитель, действующий без всяких условий, а условный - как такой,
для действия которого обязательно требуется сочетание его с безусловным
раздражителем.) Другими словами, животное устанавливает связь между
условным и безусловным стимулами (звонком и пищей), так что его
поведение в ответ на прежде нейтральный стимул (звонок) изменяется. У
кошки, которая прибегает на кухню при звуках консервного ножа,
открывающего банку, образовался условный рефлекс, связывающий эти звуки
с появлением пищи.

У людей тоже образуются условно-рефлекторные связи; таким путем, в
частности, могут вырабатываться определенные эмоциональные реакции,
особенно страх. Ребенок, пока он еще недостаточно вырос, чтобы понять,
зачем доктора и сестры колют его иглами и вообще всячески мучают против
его воли, часто начинает плакать при виде человека в белом халате. Он
научился ассоциировать холодные инструменты, неприятные запахи,
подкожные инъекции (БС) с белым халатом (УС), и у него образовался
условный рефлекс - страх - на прежде нейтральный раздражитель (белый
халат).

В недавно проведенной серии экспериментов ученым удалось не только
выработать условный рефлекс, связывающий свет со специфическим
движением, у морского брюхоногого моллюска Hermissenda crassicornis, но
и проследить изменения, происходящие при этом в нервной системе (Alkon,
1983). Организмы, которыми питается Hermissenda, скапливаются в
поверхностном, хорошо освещенном слое воды, так что моллюск,
естественно, движется по направлению к свету. Но поскольку в неспокойном
море можно легко получить повреждения, он в ответ на волнение воды
столь же естественно замедляет движение к свету, т. е. к поверхности
моря. Во время шторма Hermissenda обычно находит на глубине твердый
субстрат, прикрепляется к нему и может отсиживаться там в спокойных
водах в течение нескольких недель, обходясь без пищи.

Экспериментаторы сначала измерили время, которое тратит группа моллюсков
на передвижение к свету (БР). Затем часть животных поместили в сосуд с
водой и, вращая его на столике, вызывали сильное волнение воды (БС) в
присутствии света (УС). Сочетание воздействия света и турбулентного
движения воды привело к тому, что моллюски стали замедлять свое
перемещение к свету (УР), причем этот рефлекс часто сохранялся в
течение многих недель. После этого были исследованы нервные механизмы
этого условного рефлекса на трех уровнях анатомическом, биофизическом и
биохимическом.

Нейроанатомические изменения.

Исследователям удалось построить «карту» нервной системы Hermissenda,
проследив те пути, с которыми связаны восприятие света и реакция на
турбулентность. Свет возбуждает электрические сигналы в фоторецепторных
клетках двух типов, имеющихся в глазу животного. Эти сигналы
последовательно передаются интернейронам, мотонейронам и группам мышц.

Движение воды воспринимается волосковыми клетками особых органов,
сходных с органами слуха, и преобразуется в электрические сигналы,
которые в свою очередь последовательно передаются по другой цепи через
интернейроны и мотонейроны группам мышц. Некоторые аксоны волосковых
клеток образуют также синапсы с аксонами светочувствительных клеток.
Так происходит взаимодействие двух сенсорных систем.

Один вид фоторецепторных клеток глаза - А-клетки-является по своей
природе возбуждающим, а другой-В-клетки-тормозным. Это значит, что
клетки типа В при своем возбуждении тормозят проведение импульсов по
цепи нейронов, вызывающей мышечные сокращения при движении животного к
свету. Чем выше активность В-клеток, тем сильнее производимое ими
торможение. Когда во время выработки условного рефлекса свет и волнение
воды воздействуют совместно, фоторецепторные клетки типа В возбуждаются
сильнее, чем при реакции на один только световой раздражитель. Более
высокий уровень активности этих клеток обусловлен интегрированной
реакцией двух сенсорных систем на сочетание света с турбулентным
движением воды.

Система волосковых клеток действует следующим образом. Вращение само по
себе стимулирует активность этих клеток, и они сильнее затормаживают
активность В-клеток. Иначе говоря, они ослабляют тормозящее воздействие
В-клеток на мышцы, с помощью которых животное движется к свету. В
результате скорость перемещения моллюска к свету возрастает. Однако,
когда волнение воды стихает, активность волосковых клеток резко
снижается и В-клетки освобождаются от их тормозящего влияния; в
результате этого сильная и продолжительная реакция тормозных В-клеток
приводит к замедлению движения моллюска по направлению к свету.

Таким образом, ассоциативное научение у этого морского животного-прямой
результат изменений в возбудимости определенных, точно выявленных
нейронов. Поскольку возбудимость нервной клетки зависит прежде всего от
свойств ее мембраны, возник следующий вопрос: что происходит в мембране
В-клетки во время выработки условного рефлекса?

Биофизические изменения в клеточной мембране.

Мы говорили, что нейрон в покое поляризован - внутренность клетки
заряжена отрицательно по отношению к окружающей среде. Концентрация
калия более высока внутри, а натрия-снаружи. Под действием сенсорного
стимула или химического медиатора определенные каналы в клеточной
мембране открываются, и ионы натрия и кальция проникают в клетку,
деполяризуя ее. Деполяризация приводит к тому, что открываются также
калиевые каналы, и вследствие высокой концентрации калия внутри клетки
он начинает выходить наружу. В мембране существует множество каналов,
специфичных для тех или иных ионов. Когда изменения мембранного
потенциала деполяризуют клетку в достаточной степени, вдоль аксона
распространяется волна активности. Эта волна активности и есть нервный
импульс.

Исследователи установили, что после выработки условного рефлекса в
В-клетках улитки происходит следующее: 1) в результате возбуждения,
вызванного светом, усиливается приток ионов кальция внутрь; 2) во время
деполяризации уменьшается выход ионов калия наружу. В результате этих
изменений В-клетки становятся более активными. Во время выработки
условного рефлекса ионы кальция аккумулируются внутри В-клетки. Эта
аккумуляция становится возможной благодаря меньшему количеству открытых
калиевых каналов и приводит к увеличению возбудимости клетки.

Поскольку содержание кальция в фоторецепторной клетке во время выработки
условного рефлекса возрастает, а это может вызывать изменения в
проницаемости ионных каналов мембраны, исследователи предположили, что
изменения в ионных каналах могут быть связаны с инициацией или
усилением определенных биохимических реакций.

Биохимические механизмы.

Хотя концентрация кальция внутри фоторецепторных клеток в процессе
обучения повышается, после его окончания она вновь становится
нормальной. И тем не менее выработанный тип поведения сохраняется в
течение нескольких недель: В-клетки продолжают возбуждаться и
затормаживать работу мышц, с помощью которых животное движется к свету.
Какой биохимический механизм лежит в основе этого устойчивого рефлекса?

Повышенный уровень кальция, наблюдаемый в период обучения, создается под
действием медиатора условного рефлекса и активирует определенные
ферменты, специфическая функция которых состоит в присоединении фосфата
к белкам. Этот процесс, называемый фосфорилированием, изменяет свойства
белков; в данном случае меняются свойства белка ионных каналов в
клеточной мембране, что ведет к изменению их функциональной активности.
(Напомним, что существуют отдельные каналы для ионов калия и для ионов
кальция.) Изменение каналов непосредственно замедляет выход калия из

клетки.

Кроме того, похоже, что эти фосфорилирующие ферменты, будучи однажды
активированы, продолжают работать, изменяя свойства белков клеточных
мембран спустя долгое время после того, как уровень кальция снизился до
обычной нормы. Сходные явления наблюдаются при образовании условных
рефлексов и у аплизии.

Анализ нейронных изменений, происходящих у беспозвоночных во время
обучения, - это на сегодня одна из наиболее завершенных страниц
нейрофизиологии, хотя некоторые детали здесь еще остаются предметом
догадок. Происходят ли сходные изменения у высших животных, мы пока не
знаем. Кажется вероятным, однако, что клеточные механизмы научения и
памяти, используемые простыми организмами, могли в ходе эволюции
сохраниться, хотя в сложной нервной системе позвоночных, несомненно,
имеются дополнительные механизмы и системы мозга для хранения следов
памяти.

Что такое воспоминания ?

Воспоминания —это форма общественной регистрации прошлых событий, в той
или иной степени трансформированных, чтобы удовлетворить текущим
идеологическим потребностям. Воспоминания —это коллективные акты
востановления утраченного опыта. Воспоминания —это вымысел беллетристов,
которым символические эпизоды дают ключ к тайне человеческой личности.
Воспоминания —это отрывки однажды слышанных песен; это технологические
метафоры компьютерного века; это пересозданные образы нашего детства и
умерших родителей, наши непрестанные усилия сделать жизнь цельной,
связать прошлое и настоящее, чтобы приготовиться к встрече с будущим;
это работа мышц и сухожилий, когда уже в зрелом возрасте, привыкнув за
десятилетия к комфортабельным поездкам на современных средствах
транспорта, мы снова пересаживаемся на велосипед,чтобы вспомнить забытые
ритмы.

Воспоминания —это больше чем информация. Так как воспоминания состоят из
«кусков «информации полученных в разное время.

Как улучшить нашу память

Механизмы памяти должны быть всегда подвижны и всегда «в форме». Их
нужно постоянно тренировать, ежедневно выделяя для этого час или хотя
бы 20—25 минут.

Известно, что эффективность запоминания меняется на протяжении дня.
Лучше всего функционирует память между 8 и 12 часами дня, затем ее
эффективность начинает постепенно падать. После 17 часов запоминание
снова улучшается и, если человек не очень устал, к 19 часам достигает
высокого уровня.

Совершенно естественно, что человек не может запомнить всего. Вот почему
из бесконечного потока информации нужно выбирать только существенное.
Это — информация, способствующая совершенствованию профессиональной
деятельности либо связанная с проблемами, которые нас особенно
интересуют, или с какими-то нашими увлечениями. Но во всем этом должна
быть определенная познавательная цель. Например, если вы
коллекционируете марки, рассказывающие об истории освоения космоса, вам
следует изучить ряд вопросов, ответы на которые нужно искать в истории
человечества, в истории науки.

Подбирая литературу, которая может дать ответ на интересующие вас
вопросы, вы должны найти наиболее удобный способ восприятия информации.
Прочтите с этой целью какой-либо отрывок текста «про себя», другой —
вслух, третий — запишите, а четвертый можете продиктовать в микрофон и
прослушать в магнитофонной записи. Определите, какой отрывок вы
запомнили лучше всего, и таким образом вы узнаете, какой способ
восприятия информации вам больше подходит. Конечно, не отказывайтесь и
от других. Более того, используйте по возможности все способы
восприятия информации, комбинируйте их, и через некоторое время память
ваша станет надежней, лучше.

Очень важно при запоминании новой информации не отправлять ее в дальние
«кладовые» памяти, а постараться сопоставить ее с полученной ранее.
Таким образом вы вооружаетесь знаниями по определенной системе, а это
предпосылка для создания оптимальных условий хранения и своевременного
воспроизведения запасов памяти.

Не загромождайте память ежедневными мелкими бытовыми или даже деловыми
подробностями, Особенно это касается людей, выполняющих административные
обязанности. Чаще пользуйтесь дневником, записной книжкой, вносите туда
все, что предстоит вам делать завтра, послезавтра и т. д.

Неаккуратные люди — рассеянные — часто напрягают свою память, чтобы
вспомнить, где оставили очки, ручку, часы, нужную папку и пр. Выход из
положения здесь очень прост. Вместо того чтобы мобилизовывать каждый
раз память, нужно иметь для каждой вещи свое место, постараться
дисциплинировать себя.

Существуют различные тесты и рекомендации, как улучшить свою память.
Опыт советского психолога Н. Н. Коржа мы попробовали совместить с
опытом американских специалистов по проблемам памяти. Результат
предлагаем читателю.

Группы слов можно запомнить, создавая в сознании соответствующие сцены.
Чем они нелепее, тем лучше. Например, для запоминания названия
ресторана «Под липами» представьте себе, как вы сидите под этими
деревьями с их неповторимым ароматом. Ну, а если требуется запомнить
название «Вулкан» или «Молния»? Попытайтесь запомнить слово как образ,
а не как группу из нескольких букв — советуют американцы. Чтобы
запомнить перечень предметов, представьте себе знакомую улицу и
расставьте все предметы перед подъездами домов в порядке их
расположения. После этого мысленно пройдитесь по улице Вам будет легко
восстановить в памяти весь перечень. Актеры, например, часто связывают
ту или иную реплику с определенным местом на сцене.

Некоторые помнят числа, кодируя их буквами, из букв образуют слова, а
слова представляют в виде образов, Запоминая группу букв или слогов,
полезно связывать их в слова с определенным смыслом. Мозг человека
лучше запоминает то, что имеет смысл. В торговых рекламах часто
используются рифмы, чтобы мы лучше запомнили рекламируемый товар.

Предложим еще ряд методов запоминания.

Чтобы запомнить фамилию нового знакомого, нужно связать ее с какой-либо
характерной его чертой. Например, фамилию Розов с розовым цветом лица и
т. п. Чтобы запомнить слова и числа, предлагают приписывать к ним
ничего не говорящую на первый взгляд информацию, которая и поможет
запомнить. Например, шифр ВРБ 350 можно запомнить как триста пятьдесят
верблюдов.

В конечном счете в основе всех наших стараний улучшить память лежит
тренировка. Вот некоторые упражнения для тренировки памяти,
рекомендованные немецким психологом Ф. Лёзером.

Тренировка запоминания логически несвязанного

текста

Некоторым из нас приходится запоминать инструкции или поручения, которые
логически не связаны между собой. Им может помочь следующее упражнение:
ниже приведены двадцать названий (каждое под соответствующим порядковым
номером), которое следует запомнить. Для запоминания дается 40 секунд.
Ответ считается правильным, если одновременно с названием указывается
него порядковый номер. После истечения сорока секунд исследуемый должен
написать все 20 слов с их номерами так, как он их запомнил.

1. Украинец 2. Экономика 3. Каша 4. Татуировка 5. Нейрон 6. Любовь 7.
Ножницы 8. Совесть 9. Глина 10. Словарь 11. Масло 12. Бумага 13.
Сладости 14. Логика 15. Социализм 16. Глагол 17. Прорыв 18. Дезертир
19. Свеча 20. Вишня



Эффективность запоминания вычисляется по формуле:





Например, если правильно воспроизведено 10 слов, то эффективность
запоминания будет равна 50 %:





Запоминание чисел

За 40 секунд нужно запомнить двадцать чисел с их порядковыми номерами.
После этого написать все, что вы запомнили.

1. 43 4. 33 7. 15 9. 96 11. 37 13. 86 15. 47 17. 78

2. 57 5. 81 8. 44 10. 7 12. 38 14. 56 16. 6 18. 61

3. 12 6. 72 19. 83 20.73



Эффективность запоминания (в процентах) вычисляется по формуле:





Запоминание лиц с именами и фамилиями

Предлагается запомнить 10 фотографий с именами и фамилиями. На это
дается 30 секунд. После этого те же фотографии, но в другом порядке,
вновь предлагают исследуемому, и он должен «опознать» их. Эффективность
запоминания (в процентах) определяется по формуле:





Запоминание логически связанного материала

Предлагается запомнить 10 основных положений, выделенных жирным шрифтом
в нижеследующем тексте (они приведены в определенном порядке).
Испытуемый должен прочесть текст и через минуту воспроизвести
содержание основных положений и порядок предложений.

«Роботы, которым доступны определенные поведенческие реакции.

Роботы могут анализировать сознание (1), создавая программы для его
развития. Они вырабатывают правила поведения (2). Это — мираж (3) или
реальная научная перспектива (4)? Деонтология или логика норм поведения
позволяет ответить на этот вопрос (5). Современная жизнь людей всегда
регулируется определенными нормами поведения (6). Общество не могло бы
(7) существовать без подобных норм. Возрастающая сложность общественных
отношений (8) диктует необходимость выработки научных основ, правовых и
моральных норм (9), это является актуальной современной задачей (10)».

Эффективность запоминания (в процентах) выражается формулой:





Средняя продуктивность запоминания

Средняя продуктивность запоминания вычисляется на базе уже проведенных
упражнений. Сумма результатов проведенных упражнений делится на их число
(в данном случае 4). Например:

Упражнение № 1 ... %

Упражнение № 2 ... %

Упражнение № 3 ... %

Упражнение № 4 ... %





В результате ряда исследований установлено, что при 90—100 %
эффективности запоминания память индивидуума можно квалифицировать как
отличную, при 70—90 % — как очень хорошую, при 50—70 % — как хорошую,
при 30—50 % — как удовлетворительную, при 10—30 % — как плохую и при
0—10 % — как очень плохую.

При систематической тренировке, если даже программа составлена самим
тренирующимся, память постепенно улучшается.

Тренировка концентрации внимания

Для тренировки концентрации внимания необходимо, чтобы человек
сосредоточил его на избранном предмете и его основных свойствах, не
отвлекался от мыслей об этом предмете. Запоминать следует существенную
информацию о каком-либо событии, игнорируя несущественную.

Лёзер рекомендует с целью тренировки делать описание какой-либо картины,
постепенно его детализируя. Упражнение можно повторить в условиях
действия отвлекающих факторов (шум и пр.).

Основные принципы, запоминания новой информации

Информация, поступающая в мозг человека, лучше запоминается, если
установлена связь между событиями. Так, в упражнении на запоминание
установите смысловые связи между двумя явлениями. Предварительное
определение, какой может быть смысловая связь между этими явлениями,
событиями или действиями, способствует более прочному запоминанию. Вот
некоторые примеры.

Альберт Эйнштейн—один из величайших физиков. Смысловое значение здесь
состоит в том, что он создал теорию относительности.

Ассоциативные связи, даже когда они совершенно невероятны по смыслу,
тоже запоминаются надолго. Например, Луна —- масло. Можно представить
себе самое невероятное— кусок масла на Луне.

Структурные связи также помогают запоминанию. Лёзер приводит следующий
пример: если число 683429731 разместить следующим образом
683—429—731, его будет легче запомнить. Для более легкого запоминания
информацию можно разделять на группы А, Б, В, Г и т.д. Можно рифмовать
некоторые слова.

Метод ассоциаций

Методом ассоциаций умело пользовался римский политический деятель Марк
Туллий Цицерон при подготовке своих; блестящих речей, которые
произносил, не пользуясь никакими записями. Цицерон был великолепным
ораторам. Таким он и остался в памяти человечества и не только потому,
что всегда опирался лишь на факты. С помощью особых приемов он
запоминал предварительно отрепетированные речи. Каждый раздел речи он
связывал с определенной ситуацией в комнате и, расхаживая по этой
комнате, проводил ассоциации с различными предметами, находящимися в
ней, которые напоминали предметы в зале Римского сената. Выступая в
сенате, он связывал разделы своей речи с соответствующими предметами и
мог часами говорить без запинки.

Едва ли есть смысл приводить упражнения для создания ассоциаций, ведь
каждый может расчленить, например, трудно запоминающийся текст на
отдельные куски. Существует простейший способ создания собственных
упражнений, помогающих тренировке памяти с привлечением ассоциаций. С
этой целью следует написать 20 чисел и произвольно связать их с
определенными лицами или предметами по системе словеснослового
запоминания. За одним упражнением должно следовать другое такое же, тем
самым будут возрастать мнемонические способности мозга. Этим методом
можно

выработать феноменальную память.

Запоминание лиц

Часто мы жалуемся, что плохо запоминаем лица. Нам бывает неудобно перед
старыми знакомыми, что мы не можем вспомнить, где и когда с ними
общались, и вообще, кто они такие. Особенно это касается людей, с
которыми нас не связывали сильные — приятные или неприятные —
эмоциональные переживания, то есть людей, для нас «эмоционально
нейтральных».

Чтобы запомнить лицо, необходимо внимательно его рассмотреть, обращая
внимание на форму, отличительные признаки (приметы), которые редко
встречаются у других лиц и пр.

Запоминание имен

Утверждают, что Александр Македонский знал своих воинов по именам.
Подобной способностью обладали также Наполеон и Суворов. Каждый, кто
впервые посещает Советский Союз, встречается с обычаем русских людей
называть свое имя и фамилию, а то и отчество. При 20—30 знакомствах в
день это означает 60—90 новых слов, что несколько многовато для
приезжего иностранца. Первое условие для запоминания имени — оно должно
быть произнесено громко и отчетливо. Его следует мысленно повторить
раз-другой, чтобы зафиксировать в энграмме памяти. Некоторые пользуются
способом связывания имени со зрительным образом лица, которому оно
принадлежит, с его характерными приметами и т. д.

Чтобы хорошо помнить, надо уметь хорошо забывать ненужную нам
информацию. Получаемая нами информация может быть классифицирована
следующим образом: существенная, которую нельзя забыть ни при каких
обстоятельствах, существенная, но которую можно временно забыть, потому
что мы ею пользуемся не каждый день, и несущественная.

Малозначительная информация обычно сама забывается, так как в ней нет
жизненно важной необходимости для человека. Однако ее можно забыть и
активно, когда человек, осознав ее ненужность для себя, откладывает «в
сторону», чтобы иметь возможность анализировать вновь поступающую
информацию.

Вывод

УникальноСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

Первое и, пожалуй, наименьшее существенное отличие состоит в том, что
человек обладает словесной ( вербальной ) памятью, так как люди —это
единственные говорящие животные. Это означает возможность чему-то
обучаться и что-то вспоминать без видимых поведенческих реакций. Уже то,
что нам трудно представить себе жизнь без такой словесной памяти,
говорит о неизмеримо большем богатстве нашей памяти по сравнению с
памятью животных. У последних явно преобладает процедурная память, тогда
как у человека —память декларативная, которая фактически формирует
каждое наше действие и каждую мысль. Однако, клеточные механизмы
декларативной памяти животных в принципе отличается от механизма
вербальной памяти человека. Богатство ее у нашего вида с биологической
точки зрения не более таинственно, чем способность почтового голубя
находить дорогу за сотни километров от места выпуска.

Специфика нашей памяти гораздо больше связана с нашим общественным
образом жизни и техническими средствами, создавшими мир, где информация
записывается на папирусе, восковых табличках, бумаге или магнитных
лентах, то есть мир искусственной памяти. Именно искусственной памяти мы
обязаны тем, что имеем историю, тогда как у всех остальных живых существ
есть только прошлое. и хотя биологические механизмы памяти у каждого
отдельного человека точно такие же, как у других позвоночных,
искусственная память раскрепощает наш мозг и в значительной степени
определяет, что нам нужно и что мы можем запомнить. Многообразие
современных средств памяти освобождает нас от необходимости помнить
большое количество фактов и событий, поэтому многие из наших нейронов и
синапсов, видимо, могут заняться другой работой.

Кроме того, искусственная память делает возможным третье важное отличие,
а именно особое значение для всех нас коллективной памяти. У животных,
не имеющих искусственной памяти, каждая особь живет в уникальном мире
собственных воспоминаний, которые накапливаются с рождения до самой
смерти и отражают только индивидуальный опыт. Всякий человек, так же как
всякое животное, воспринимает и запоминает окружающую его
действительность по-своему, тогда как искусственная память воспроизводит
одну и ту же картину, одни и те же наборы слов, те же телевизионные
изображения для многих сотен, тысяч или миллионов людей, перестраивая,
дисциплинируя и тем самым ограничивая нашу индивидуальную память,
формируя согласованное мнение относительно того, что и как следует
запоминать.

Таким образом, для каждого из нас коллективная память —это компонент
личного биологического и психического опыта, однако она служит целям
преодоления индивидуального, сплочения человеческих сообществ через
формирование общих восприятий, интерпретации и идеологии.
Не удивительно, что во все времена главенствующие социальные группы
старались навязать остальному сообществу собственное понимание опыта
коллективной памяти.

Воспоминания этого типа не связаны с нашей биологией, но они
господствуют в нашей жизни. Именно поэтому всякое новое общественное
движение начинается с трудной работы формирования собственной
коллективной памяти. Социализм потратил много сил, чтобы воссоздать
подспудно сохранявшиеся воспоминания рабочего класса. Эти коллективные
воспоминания, навязанные сверху в качестве государственной идеологии или
порвавшиеся снизу в ходе борьбы пробудившихся общественных движений,
служат средствами воспоминания прошлого, нашей истории и потому
определяют наши действия в настоящем и формируют будущее. Не только в
нашей жизни, но и биологии вообще ничто нельзя осмыслить иначе как в
контексте истории, то есть памяти, а память состоит из воспоминаний.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ф. Блум, А. Лейзерсон, Л. Хофстедтер "Мозг, разум и поведение"
издательство "Мир " Москва 1988 год.

С.Роуз "Устройство памяти от молекул к сознанию" издательство "Мир "
Москва 1995 год

Н. Николаев, Г. Нешев "Загадка тысячелетий" издательство "Мир",
Москва 1988 год.

* От греч. Слова eidos, что значит "образ"