Великий князь Василий Дмитриевич

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ДМИТРИЕВИЧ

Дмитрий Донской оставил Россию готовую снова противоборствовать насилию ханов:
юный сын его, Василий, отложил до времени мысль о независимости и был возведен
на престол в Владимире послом царским, Шахматом. Таким образом достоинство
великокняжеское сделалось наследием владетелей Московских.

Великий князь, едва вступив в лета юношества, мог править государством только
с помощью Совета: окруженный усердными боярами и сподвижниками Донского, он
заимствовал от них сию осторожность в делах государственных, которая
ознаменовала его тридцатишестилетнее княжение и которая бывает свойством
аристократии, движимой более заботливыми предвидениями ума, нежели смелыми
внушениями великодушия, равно удаленной от слабости и пылких страстей. Опасаясь
прав дяди Васильева, князя Владимира Андреевича, основанных на старейшинстве и
на славе воинских подвигов, господствующие бояре стеснили, кажется, его власть
и не хотели дать ему надлежащего участия в правлении: Владимир, ни в чем не
нарушив договора, заключенного с Донским, - быв всегда ревностным стражем
отечества и довольный жребием князя второстепенного, - оскорбился
неблагодарностью племянника и со всеми ближними уехал в Серпухов, свой удельный
город, а из Серпухова в Торжок. Сия несчастная ссора, как и бывшая с отцом
Василия, скоро прекратилась возобновлением дружественной грамоты 1388 года.
Владимир, сверх его прежнего удела и трети московских доходов, получил Волок и
Ржев; за то обещал повиноваться юному Василию как старейшиму, ходить на войну
с ним или с полками великокняжескими, сидеть в осаде, где он велит; а с Волока
платить ханам 170 рублей в число пяти тысяч Васильевых.

Три предмета долженствовали быть главными для политики государя Московского:
надлежало прервать или облегчить цепи, возложенные ханами на Россию; удержать
стремление Литвы на ее владения; усилить Великое княжение присоединением к
оному уделов независимых. В сих трех отношениях Василий Дмитриевич действовал
с неусыпным попечением, но держась правил умеренности, боясь излишней
торопливости и добровольно оставляя своим преемникам дальнейшие успехи в
славном деле государственного могущества.

На семнадцатом году жизни он сочетался браком с юною Софиею, дочерью Витовта,
сына Кестутиева. В одной из летописей сказано, что Василий, в 1386 году бежав
из Орды в Молдавию, на пути в Россию был задержан Витовтом в каком-то немецком
городе и, наконец, освобожденный с условием жениться на его дочери, через 5 лет
исполнил сие обещание, согласно с честию и пользою государственною.

Государствование Василия было славно и счастливо: он усилил Великое княжение
знаменитыми приобретениями без всякого кровопролития; видел спокойствие,
благоустройство, избыток граждан в областях своих; обогатил казну доходами; уже
не делился ими с Ордою и мог считать себя независимым. Хотя послы ханские от
времени до времени являлись в Москве: но, вместо дани, получали единственно
маловажные дары и возвращались с ответом, что Великое княжение московское будто
бы оскудело и не в силах платить серебра ханам.

К блестящим для России деяниям Василиева государствования принадлежит услуга,
оказанная сим Великим князем императору греческому, Мануилу. Уже славное
царство Константина Великого находилось при последнем издыхании. Сведав о сем
жалостном оскудении монарха единоверного, Василий Дмитриевич не только сам
отправил к нему знатное количество серебра, но уговорил и других князей
российских сделать то же.

В его княжение россияне начали счислять годы мироздания с сентября месяца,
оставив древнее летосчисление с марта.

Уже при Дмитрии Донском некоторые знаменитые граждане именовались по родам или
фамилиям, вместо прозвищ, коими различались прежде люди одного имени и
отчества: при Василии сие обыкновение утвердилось, и древние славянские имена
вышли из употребления.

В сие время Москва славилась иконописцами, Симеоном Черным, старцем Прохором,
городецким жителем, Даниилом и монахом Андреем Рублевым, столь знаменитым, что
иконы его в течении ста пятидесяти лет служили образом для всех иных живописцев.

В 1394 году Великий князь, желая более укрепить столицу, велел копать ров от
Кучкова поля, или нынешних Сретенских ворот, до Москвы-реки, глубиною в
человека, а шириною в сажень. Для сего, к неудовольствию граждан, надлежало
разметать многие домы: ибо ров шел сквозь улицы и дворы. Следственно Москва
была тогда уже обширнее нынешнего Белого города.